А вот что написал в мемуарах руководитель Высшей воинской полиции — российской военной контрразведки — Яков Иванович де Санглен, прекрасно знавший истинную цель поездки французского генерала:
«От поставленного мною полицмейстера в Ковне майора Бистрома получил я через эстафету уведомление о приезде Нарбонна просёлками, дабы он не видел наших артиллерийских парков и прочего, что и было исполнено.
По приезде Нарбонна в Вильну приказано было мне государем иметь за ним бдительный надзор.
Я поручил Вейсу[83] дать ему кучеров и лакеев из служащих в полиции офицеров. Когда Нарбонн по приглашению императора был в театре, в его ложе, перепоили приехавших с ним французов, увезли его шкатулку, открыли её в присутствии императора, списали инструкцию, данную самим Наполеоном, и представили её Государю. Инструкция содержала вкратце следующее: узнать число войск, артиллерии и пр., кто командующие генералы? Каковы они? Каков дух войск и каково расположение жителей? Кто при Государе пользуется большою доверенностью? В особенности узнать о расположении духа самого императора, и нельзя ли свести знакомство с окружающими его?»{117}
Как сказано, Нарбонн был приглашён в театр самим Александром — при том, понятно, что французскому бригадному генералу было «не по чину» сидеть в ложе с русским государем, поэтому там он пребывал в одиночестве, но уйти оттуда до конца спектакля было невозможно. Этакая изящная мышеловка!
Нет смысла объяснять, что русскому министру полиции была уготована примерно та же участь в Главной квартире французского императора… Значит, никаких разведывательных заданий он выполнять не мог. Государь, как он сказал, и не ждал никакого реального результата от этой поездки. Тогда почему же он направил к Наполеону с пустым «визитом вежливости» именно Балашова, говоря современным языком, — опытного оперативника? К тому же очень близкого к себе человека, надёжного и преданного, которому перед отъездом из Петербурга он сказал так: «Я хотел бы разорвать тебя на две части, чтобы одну оставить тут, а вторую взять с собой!» Думать, что всё дело в «соответственности» — мол, они прислали к нам бывшего министра, а мы посылаем к ним действующего, — нелепо, не та ситуация была, чтобы углубляться в такие мелочи.
Неужели при Главной квартире императора было мало бездельников с «густыми» — то есть генеральскими — эполетами, весьма родовитых и чиновных? Но всё же выбор государя пал именно на Балашова…
«Ночью государь вторично потребовал Балашова, прочёл ему своё письмо к Наполеону и на словах добавил, что переговоры могут начаться тотчас, но при условии отступления французской армии за нашу границу, а “в противном случае даю Наполеону обещание: пока хоть один вооружённый француз будет в России, не говорить и не принимать ни одного слова о мире”»{118}.
В письме французскому императору говорилось:
«Ежели Ваше Величество не расположены проливать кровь наших подданных из-за подобного недоразумения и ежели Вы согласны вывести свои войска из русских владений, — то я оставляю без внимания всё происшедшее, и соглашение между нами будет возможно. В противном случае, я буду принуждён отражать нападение, которое не было ничем возбуждено с моей стороны. Ваше Величество ещё имеете возможность избавить человечество от бедствий новой войны.
Александр»{119}.
Трогательно до наивности! Можно подумать, что Наполеон Бонапарт спал и видел, как бы войти в историю в роли «миротворца»…
Итак, министр полиции был отправлен к французскому императору с совершенно пустым поручением — причём в то самое время, когда он был очень нужен императору, авторитет которого тогда был весьма невысок, и даже существовала реальная угроза его устранения с престола.
Ключ к пониманию, почему так произошло, возможно найти в двух строчках из дневника всё того же прапорщика Дурново — запись от 13 июня:
«Генерал-адъютант и министр полиции Балашов отправился на переговоры с Наполеоном. Михаил Орлов его сопровождает в качестве адъютанта»{120}.
В чём тут загадка? Пустимся в путь вместе с ними, и всё станет на свои места…
Итак, ранним утром 14 июня два всадника — генерал-лейтенант Балашов и гвардии поручик Орлов, сопровождаемые трубачом и двумя казаками, — покинули Вильну и двинулись в западном направлении, навстречу противнику. Ехали они молча, погружённые в невесёлые свои думы: после двух неудачных войн с Наполеоном начиналась третья, теперь уже на Русской земле. К тому же — без каких-либо союзников, тогда как французский император собрал под свои знамёна буквально всю Европу, хотя выражение про «нашествие двунадесяти языков» тогда ещё не вошло в повсеместный обиход…