Второй раз Ярослав попал на княжение в Новгород весной 1223 г. и жил там около года.
В 1226 г. новгородцы в третий раз позвали его княжить. На этот раз он пробыл там до зимы 1228/29 г.
30 декабря 1230 г. он в четвёртый раз сел в Новгороде, “целова святую Богородицю на всех грамотах Ярославлих (Ярослава Мудрого. — Н. Б.) и на всей воли новгородчьскои”. В городе он пробыл всего лишь две недели, посадил там своих сыновей и ушёл в Переяславль Залесский. Несмотря на это, он остался главным новгородским князем и в дальнейшем (до 1236 г.) принимал самое активное участие в новгородских делах.
Около 1236 г. Ярославу удалось захватить Киев и стать великим князем. Правда, удержать его он не сумел и ушёл в Северо-Восточную Русь.
После монгольского нашествия и гибели старшего брата Юрия Ярослав стал великим владимирским князем.
Умер он в 1246 г. По свидетельству различных источников, Ярослав был отравлен в ставке монгольского кагана Угэдея, куда он поехал за получением ярлыка на великое княжение» (109, 170).
Потерянный шлем
Летописная Повесть о битве на Липице (1216 год), написанная по горячим следам событий, представляет именно Ярослава главным виновником братоубийственной войны между сыновьями Всеволода Большое Гнездо. Возмущённые его жестокими расправами с местной знатью, новгородцы собрались на вече. Страсти подогревались известием о том, что в Смоленске стоит с полками, готовыми выступить на помощь Новгороду, соперник Ярослава князь Мстислав Мстиславич по прозвищу Удатный, то есть Удачливый. Не дожидаясь решения веча, Ярослав бежал из Новгорода в Торжок, по дороге захватив в плен многих новгородских купцов.
«А гости новгородские вси прия (захватил. — Н. Б.), боле 2000, и поковав (заковав. — Н. Б.) их розосла по городом своим, а товар их розда и кони, а послов новгородскых Юрья Ивановича и его другое изнима (захватил. — Н. Б.)» (15, 120).
Совершив все мыслимые нарушения норм княжеского поведения — бегство из города, арест послов, захват и ограбление мирных купцов, Ярослав явно искал большой войны с новгородцами. И эта война вскоре началась. Мстислав Удатный с новгородцами и союзными князьями (Владимиром Рюриковичем Смоленским, Владимиром Псковским и Всеволодом Киевским) окольными путями, минуя Торжок, двинулись на Тверь — главную базу Ярослава в этом регионе. По дороге они безжалостно грабили владения Ярослава.
«Ярослав же слышав, оже грабят тверьское, и иде с Торжьку во Тверь» (15, 120). Убедившись в численном превосходстве противника, Ярослав не задержался в Твери, а направился в свой удельный Переяславль Залесский. Туда же, опустошая на своём пути всё Верхнее Поволжье, двинулись и полки Мстислава Удатного с новгородцами. Из Ростова им пришёл на помощь старший сын Всеволода Большое Гнездо Константин Ростовский. Не получив после кончины отца желанного владимирского венца, он искал случая свести счёты с младшими братьями. Дело закончилось печально знаменитой Липицкой битвой близ города Юрьева Польского, в которой Юрий и Ярослав потерпели жестокое поражение от полков Константина, его союзника Мстислава Удатного и новгородцев...
...История уходит в землю. На этой глубокомысленной фразе позволим себе немного отклониться от фарватера нашего повествования и предаться приятным воспоминаниям. Одно из самых ярких впечатлений студента-историка — археологическая практика. В каждом из нас просыпается кладоискатель. Вгрызаясь лопатой — на штык и не более! — в слежавшуюся веками землю, вы уже готовы грустно констатировать: «материк...» Но на самой последней черте вероятности вдруг раздаётся характерный скрежет лопаты о нечто твёрдое. Что там: камень? керамика? железо? Вы замираете в сладостном предчувствии находки. Собратья по лопате смотрят на вас с завистью и любопытством. Вы с нетерпением жмёте на лопату... И тут над вашей ямой нависает плотная фигура старшего по раскопу. Вместо привычного окрика: «По бровкам не ходить!» он с неожиданной мягкостью в голосе говорит: «А ну дайка мне лопату...»
Но есть и другой род археологического счастья. Вы сидите на перевёрнутом жестяном ведре на дне огромной прямоугольной ямы и устало перетираете в руках плотные комочки земли в тщетной надежде найти какую-нибудь древнюю бусину или свернувшийся в трубочку обрывок бересты. Ваши ноги в резиновых сапожках вязнут в жирной грязи XII века. По дощатым настилам со скрипом тянутся груженные отработанной землёй тачки. А высоко над ямой плывут летние облака, и праздные туристы с любопытством глядят на вашу каторжную работу...