щени. въ особенной школѣ, при Богоявленскомъ монастырѣ. Черезъ два года отданы имъ въ обученіе и всѣ остальные, для постепеннаго преподаванія разныхъ наукъ на Латинскомъ и Греческомъ языкахъ. Школа увеличилась пріемомъ НО человѣкъ боярскихъ дѣтей, и кромѣ того нѣсколькихъ разночинцевъ. Лихуды пользовались уваженіемъ всѣхъ , понимавшихъ важность труда. Въ 4685 году Іеродіаконъ Мелетій завѣщавъ имъ 2000 рублей, на построеніе Академіи. Она была построена въ Заиконоспасскомъ монастырѣ, куда и переселились Лихуды со всѣми своими учениками. Это было самое цвѣтущее состояніе Академіи при Лиху дахъ. Около 4690 года, на нихъ возставили страшное гоненіе Строитель Заиконоспасскаго монастыря Сильвестръ Медвѣдевъ и Бояринъ Шекловитый; зло и клевета простерлись до того, что несчастные братья были сосланы въ Костромской Ипатьевскій монастырь. Такимъ- образомъ судьба ихъ отдѣлилась отъ судьбы знаменитаго ихъ училища, изъ котораго уже начинали выходить ученые молодые люди. Двое изъ этихъ, Николай Семеновъ и Ѳедоръ Поликарповъ сдѣлались преемниками Лихудовъ въ учительствѣ , и пять лѣтъ были почти единственными преподавателями всѣхъ наукъ въ Академіи. Ѳедоръ Поликарповъ, извѣстный и въ Лишшературѣ, еще извѣстнѣе въ
типографскомъ искуствѣ: онъ билъ справщикомъ и наконецъ Директоромъ Типографіи Духовной, въ которую перешелъ изъ Академіи. Преемниками его и Семенова били опять ученики Лахудовъ: Іовъ, Чудовскій монахъ , и потомъ Палладій Роговской. Наконецъ Петръ Великій повелѣлъ преподавать въ Заиконоспассхой Академіи полний курсъ наукъ на Латинскомъ язикѣ, и вслѣдствіе этого Стефанъ Яворскій, правившій тогда патріаршимъ престоломъ, вызвалъ новыхъ учителей изъ Кіевской Академіи. Они совершенно преобразовали ученіе и ввели преподаваніе схоластическое , внесенное въ Кіевъ во время Польскаго владычества.
Лихуды, послѣ многихъ испытаній судьбы, находились тогда опять въ Москвѣ, и обучали Греческому языку на Казанскомъ подворьѣ. Но въ 1717 году Іоанникій Лихудъ умеръ, а братъ его Софроній былъ произведенъ Архимандритомъ въ Рязанскій Содотчинъ монастырь. Новая Греческая школа ихъ существовала до 1724 года, когда повелѣно было соединить ее съ Академіею. Послѣднимъ учителемъ Греческаго языка въ ней былъ Грекъ Аѳанасій Скіада; въ Заиконоспасской Академіи должность эту занялъ ученикъ Лихудовъ, Алексѣй Барсовъ.
Вотъ изъ какихъ элементовъ составилось училище , въ которомъ помѣстился наконецъ
Ломоносов! Надобно сказать, что оно было тогда не совершенно церковное или духовное училище: въ него принимали и дворянъ. Потому-то , когда Ректоръ согласился принять къ себѣ Ломоносова , онъ записалъ его дворяниномъ , и только не велѣлъ ему говорить объ этомъ съ товарищами.
Но чему я какъ учили тогда въ Заиконоспасской Академіи ?... И теперь любопытно заглянуть въ тѣ школы, гдѣ еще не оставлена привычка къ старому ; любопытно , потому что это противоположно съ нашими понятіями, какъ прошедшее съ настоящимъ, какъ жизнь и смерть.
Ломоносова учили весьма просто, или весьма мудрено, какъ будемъ глядѣть на это. Просто потому , что такъ учили всѣхъ, мудрено потому, что кто хочетъ извлечь изъ такого ученья сколько нибудь пользы, тому надобно употреблять всѣ силы ума.
Ломоносову было около семнадцати лѣтъ, когда посадили его за Латинскую азбуку. Тверди, будущій геній, дивные знаки и звуки ! Учителемъ его былъ на первый случай добрый Іеромонахъ Медостъ Ипполитовичъ. Онъ никакъ не могъ понять, что черезъ нѣсколько дней полудикій Михайло зналъ азбуку и про-
читывалъ слова не хуже его. » Тверди, мой другъ, тверди ! » говорилъ добрый монахъ.
— Да ужь я знаю все это — отвѣчалъ Михайло.
« Тверди. »
Дайте мнѣ что нибудь новое твердить.
« Тверди старое : Repetitio est mater studiorum. Понялъ-ли ты что сказалъ я?
— Нѣтъ-съ.
« Повтореніе матерь ученія ( такъ перевелъ Латинскую фразу Медостъ Ипполитовичъ).
И Ломоносовъ твердилъ, то есть повторялъ то что зналъ уже очень хорошо. Лѣнь другихъ радовалась такому повторенію, а онъ досадовалъ, то на учителя, то на себя, потому что приписывалъ своей тупости немилосердые школьные обычаи. Еще больше приводили его въ недоумѣніе товарищи своими насмѣшками. Правда, они были ему товарищи не по лѣтамъ, однакожь онъ думалъ, что и въ мальчишкахъ найдетъ радушныхъ совѣтниковъ и сотрудниковъ. Онъ обращался иногда къ нимъ съ вопросами о затрудненіяхъ своихъ въ азбукѣ, но вмѣсто отвѣта слышалъ одинъ язвительный смѣхъ. Отскакивая отъ него, они кричали съ хохотомъ; « Экой болванъ ! лѣтъ въ двадцать пришелъ учиться Латини ! Мужикъ съ азбучкой возится ! »