Благонравный, чистый душою Ломоносовъ не только не вмѣшивался въ ихъ шалости, но и получилъ еще новое отвращеніе отъ безпут-
ства, которое являлось тутъ въ самомъ некрасивомъ видѣ.
За нѣсколько дней до диспута , всѣ , даже шалуны, прилежно занялись приготовленіями къ нему. Надобно сказать, что въ Кіевской Академіи искони было введено ученіе самое классическое , чтобы не сказать схоластическое. Тамъ тщательно учились языкамъ Латинскому и Греческому, а въ Философіи ограничивались искаженнымъ Аристотелемъ, и разбирали способности души человѣческой какъ механическую игрушку.
Ломоносовъ съ любопытствомъ ждалъ состязанія Кіевскихъ умовъ, и самъ думалъ вмѣшаться въ споры; впрочемъ, онъ помышлялъ объ этомъ съ робостью, потому что въ Москвѣ рѣдко бывали торжественные диспуты, да и не славились они такъ какъ Кіевскіе.
Собрано было все Большое братство ; тутъ присутствовали также : Ректоръ, Архимандритъ Амвросій Дубневичъ , Префектъ , Іеронимъ Миткевичъ, и всѣ учители, въ числѣ которыхъ были извѣстные впослѣдствіи Сильвестръ Кулябка и Михаилъ Козачинскій. Диспутъ долженъ былъ происходить о философическихъ матеріяхъ. На средину собранія вышелъ одинъ изъ опытныхъ диспутантовъ, поклонился на всѣ стороны, и громко сказалъ :
« Я утверждаю, что блаженства жизни человѣческой ни какія мученія отнять не могутъ, и , какъ Перипатетики говорятъ ; блаженная жизнь можетъ войдти съ человѣкомъ въ Фаларидова быка. »
Онъ поклонился еще разъ и ожидалъ оспориваній: они не замедлили.
Выступилъ длинноволосый, длиннолицый человѣкъ изъ толпы, и началъ :
«Сей быкъ былъ сдѣланъ изъ мѣди, внутри тощъ; Фаларидъ запиралъ въ него людей, и подложивъ огонь, безчеловѣчно ихъ мучилъ. Тѣло страдало при семъ ; но древняя мудрость говоритъ : Mens sana in corpore sano. Блаженство разумѣемъ конечно не одно тѣлесное , плотское, а толико-же и душевное; но лишь въ здравомъ тѣлѣ здравый, бываетъ умъ, а въ Фаларидовомъ быкѣ было худо уму, поелику тяжко было тѣлу, которое, страдая, лишаетъ и умъ здравія, каковое для ума и души называется блаженствомъ. »
— Это ясно! ясно! — сказали многіе. Предложившій тему отвѣчалъ :
« Tenue est mendacium ; perlucet, si vel minimùm diligenter inspexeris (*), говоритъ Сенека.
() Ложь увертлива ; но она видна насквозь, если разсмотримъ ее внимательно.
По моему мнѣнію, Перипатетики и древніе Академики пускай говорятъ свободно, не обинуясь, что блаженство жизни въ Фаларидова быка войдти можетъ. Подлинно , что болѣзнь кажется быть жестокая добродѣтели непріятельница. Сія на оную пламень возжигаетъ; сія мужество , великодушіе и терпѣніе ослабить грозится. И такъ или уже побѣждена будетъ отъ ней добродѣтель ? Никакъ, блаженная и постоянная жизнь премудраго мужа ей уступитъ ? о Боже мой ! Коль-бы скаредно сіе было.
— Приступъ и парафразисъ хороши — сказалъ Префектъ.
« Парафразисъ съ причиною, » поправилъ его Ректоръ Дубневичъ. »
« Нужны-ли примѣры ? » продолжалъ диспутантъ. « Спартанскія малыя дѣти бичами жестоко терзаемы, болѣзнь сносятъ безъ стенанія. Взрослыхъ юношей множество видѣлъ въ Лакедемоніи самъ Цицеронъ, какъ между собою съ невѣроятною перетужностью бьются кулаками , пятами , ногтями, зубами, и лучше хотятъ быть до смерти убиты, нежели сказать, что ихъ одолѣли. Кое варварство есть грубѣе и дичае Индіи ? Но во всемъ народѣ , которые премудрыми называются, вѣкъ живутъ наги; Кавказскіе снѣги и зимніе пути безъ бо
лѣзни сносятъ, и прикоснувшись пламени, безъ стенанія ожигаются. Женщины въ Индіи, когда ихъ мужъ умретъ, спорятъ между Іобою, которую онъ любилъ больше, ибо одинъ мужъ много женъ имѣетъ ; которая въ спорѣ побѣдитъ, та въ провожаніи своихъ сродниковъ съ веселіемъ на костеръ восходитъ, и съ мужемъ своимъ сожигаешся ; побѣжденная отходитъ печальна. Натуры никогда-бы обыкновеніе не преодолѣло, ибо она всегда есть непобѣдима ; но мы тѣнью мнимаго добра , роскотьми , походнымъ житіемъ, слабостью и лѣнивствомъ духъ свой заразили. Обыкновенія Египтянъ кто не знаетъ ? которые имѣя собственными заблужденіями наполненную голову, всякое мученіе прежде понести могутъ , нежели цаплѣ, или змѣѣ , или кошкѣ, или собакѣ, или крокодилу учинятъ какое поврежденіе, и ежели что имъ не Нарочно сдѣлаютъ, однако ни отъ какого за то наказанія не отрекутся. Но сіе говоримъ о людяхъ. Что-же несмысленныя животныя? Не претерпѣваютъ-ли стужи и голоду? не сносятъ-ли по лѣсамъ и по горамъ труднаго странствованія ? не защищаютъ-ли своихъ дѣтей , принимая раны, никакихъ стремленій , никакихъ ударовъ не ужасаясь ? Не упоминаю колико сносятъ и колико терпятъ кичливые для чести, любящіе похвалу для славы, возженные любовію для сласти. »