« О, есть многое , чего не цѣнимъ мы по достоинству, и что узнаемъ только тогда, когда лишаемся его ! » сказалъ онъ самъ себѣ , кидаясь на постель вечеромъ , наканунѣ отъѣзда. Можно представить себѣ, спокойно-ли
провелъ Ломоносовъ ночь. Онъ всталъ рано утромъ , и торопилъ Виноградова ѣхать.
Но Виноградовъ, окруженный своими родными , не могъ быть такъ бодръ какъ товарищъ его. Наконецъ и онъ кинулся въ повозку, провожаемый слезами и благословеніями. Ломоносовъ старался ободрить друга , описывалъ ему счастливую Германію, чудеса Европы, и собственное ихъ будущее , которое улыбалось очень привѣтливо.
— Вообрази прежде всего — сказалъ онъ — что мы наконецъ свободны въ _своихъ поступкахъ , можемъ дѣйствовать какъ граждане міра, а не какъ школьники.
« Поздравляю тебя ; но, я думаю, это потруднѣе нежели сидѣть спокойно за книгою. Не знаю почему, только я не радуюсь своей волѣ. Мнѣ почти жаль, что ѣду изъ Россіи.
— Жаль и мнѣ оставить ее, можетъ быть на
долго. Но за то, какъ весело будетъ воротиться намъ, обогащеннымъ новыми познаніями, опытностью , и можетъ быть какими нибудь заслугами !
« Дай Богъ, чтобы сбылись твои слова.
Подумавъ немного , Ломоносовъ сказалъ :
— Во всякомъ случаѣ , школьническая жизнь наша кончилась ; пора дѣйствовать на поприщѣ свѣта.
Глава IX.
Какое чувство тѣснилось въ груди Ломоносова , когда онъ оставилъ за собою границу Россіи ?... Радость, что онъ вступилъ въ Государства , славныя своею образованностью, тоска разлуки съ отечествомъ , и неизвѣстность будущаго, которое всегда грознѣе представляется намъ въ подобныхъ случаяхъ: вотъ что испытывалъ путешественникъ, пылкій во всѣхъ обстоятельствахъ жизни. Вѣроятно , не разъ подумалъ онъ и о томъ: съ какими чувствами встрѣчу я опять тебя, моя родина ? Какъ представишься тогда мнѣ ты, и каковъ буду я самъ, возвращаясь на твою священную землю ? Достойнаго-ли сына увидишь ты во мнѣ, или человѣка, утратившаго счастье, миръ души и средства быть полезнымъ отечеству?
Но задумчивость обоихъ путешественниковъ прошла, когда они въѣхали на равнины Саксоніи.
« Наконецъ мы въ Германіи, » сказалъ съ нѣкоторою торжественностью Ломоносовъ своему сопушнику. » Посмотри какія богатыя, обработанныя поля, какіе красивые перелѣски, какія тучныя пажити ! Послѣ песчаной Бранденбургіи они кажутся еще прелестнѣе. И что за миловидные домики ! что за хорошенькія личики выглядываютъ изъ этихъ домиковъ !
— Все это хорошо—отвѣчалъ Виноградовъ— но мнѣ , право, жаль , что мы уже проѣхали пески Бранденбургіи.
« Жаль ? не того-ли , что мы не будемъ тащиться на ряду съ обозными тѣлегами, по одной милѣ въ пять часовъ ?
-Ну, везутъ-то и насъ не слишкомъ бойко: не какъ въ Россіи ! А жаль, что мы все дальше и дальше отъ родимой стороны.
« Что-жь дѣлать , Виноградовъ ! Надобно и тутъ пожертвованіе.
— Грустно !
« Нѣтъ, я не хочу грустить. Я хочу наслаждаться мыслью , что мы теперь среди образованнаго народа. Не грустить, а учиться у него пріѣхали мы.
— Ужь вѣрно у этихъ мужиковъ научиться нечему. Иное дѣло Нѣмецкіе Профессоры. ...
« Мнѣ нравятся и мужики здѣшніе. Какъ они опрятны , заняты своимъ дѣломъ , веселы !
— Все не то , что у насъ.
« Теперь намъ, еще рано судитъ объ этомъ : поживемъ у Нѣмцевъ, тогда увидимъ. На взглядъ у нихъ славно !
— Скучно.
« Да полно-же , Виноградовъ , тосковать ! Этакъ не льзя ничѣмъ быть довольнымъ. Углубляйся въ науки , а не въ тоску. И какъ не радоваться, глядя на эти веселыя мѣста !
— Мы не дѣти.
« Нѣтъ, я всегда останусь дитя, когда мнѣ весело. Философствуй какъ хочешь ; теперь я не товарищъ тебѣ.
И онъ вдыхалъ въ себя воздухъ Саксоніи , давалъ полную волю глазамъ, и точно радовался всѣмъ , что видѣлъ и чувствовалъ.
Понятно это чувство въ молодомъ, двадцати-шести лѣтнемъ человѣкѣ, воспитанномъ среди снѣговъ Сѣвера и долго прожившемъ въ стѣнахъ школы. Какъ вольная птичка, выпущенная изъ клѣтки, онъ радуется природой , И каждый предметъ имѣетъ для него несравненную цѣну, удвоиваемую свѣжестью чувствъ.
Но Ломоносовъ не долго могъ наслаждаться природою Германіи : онъ и товарищъ его скоро достигли мѣста своего назначенія, Марбурга.