строить наши тихіе , мирные дни новымъ переселеніемъ.
— Ахъ, нѣтъ, Михайло! я не хочу чтобы ты разстался навсегда съ отечествомъ , твоею Россіею. И что называешь ты нашимъ счастіемъ? Любовь нашу? Но я буду вездѣ съ тобой. Любовь отца? Но.... онъ изгналъ меня и не хочетъ видѣть.
Она прослезилась.
«Отецъ скоро примирится съ нами, милая Христина. Онъ такъ добръ ! И всѣ здѣсь такъ добры! Въ отечествѣ, я не зналъ никакихъ наслажденій; тамъ всѣ были чужды мнѣ; а здѣсь я нашелъ тебя, и съ тобой цѣлый міръ счастья !
— Я не могу противорѣчить тебѣ , потому что не знаю ничего кромѣ своего города, и никого кромѣ немногихъ родныхъ; однако мнѣ кажется , что тебѣ надобно возвратиться въ Россію.
«Для чего, Христина ?
— Не умѣю объяснить этого. Ты здѣсь какъ
будто не на своемъ мѣстѣ; тебѣ надобно что-то другое.
Ломоносовъ задумался. Простое чувство женщины было вѣрнѣе его ума, обширнаго, но увлекаемаго воображеніемъ и непостояннаго въ привязанностяхъ ! Это поразило его, когда онъ обдумалъ слова Христины. Идиллическая
жизнь увлекла его до такой степени , что онъ былъ готовъ забыть для нея все : отечество, назначеніе свое , и даже цѣль жизни. Мы уже видѣли много такихъ мгновенныхъ его, вспышекъ; увидимъ ихъ и дальше.
Дни черезъ два послѣ этого разговора, неожиданно явился къ нимъ отецъ, портной. Нѣсколько мѣсяцевъ не видался онъ со своею дочерью , и во все это время тщательно наблюдалъ за нею. Онъ былъ знакомъ почти со всѣми въ городѣ, легко находилъ случай узнавать, каково живетъ она съ мужемъ , чѣмъ занимаются они, каково идетъ ихъ хозяйство, и обо всемъ этомъ слышалъ однѣ похвалы. Черезъ, хозяина дома, гдѣ жили они , особенно развѣдалъ онъ, что дочь его много печалится о разлукѣ съ отцомъ и часто плачетъ. Наконецъ это расшевелило благоразумное сердце его , и онъ рѣшился заключить торжественное примиреніе съ бѣглянкою-дочерью и съ похитителемъ-мужемъ ея.
Христина заплакала , закричала , когда увидѣла отца, и хотѣла броситься къ нему, но онъ протянулъ руку—удержать ее отъ этого, и потомъ сказалъ наставительную рѣчь, какъ дурно поступила она , какое право имѣлъ онъ сердиться на нее, какъ дорого она должна цѣнить любовь отцовскую, которая одна заставляетъ его теперь забыть все, и снова принять
заблудшую дочь въ милость и покровительство. Послѣ этого онъ подошелъ къ ней, поцѣловалъ ее въ лобъ, далъ ей поцѣловать свою руку, и произнесъ маленькое наставленіе Ломоносову. Тотъ не могъ наконецъ выдержать этого церемоніала и кинулся обнимать старика. Краснорѣчіе его довершило все остальг ное. Старикъ самъ растрогался , расцѣловалъ своихъ дѣтей и предложилъ имъ переѣхать къ нему въ домъ.
«Если-бъ ты знала , какъ грустно мнѣ было оставаться сиротой!» сказалъ онъ дочери. «Я привыкъ къ тебѣ, и безъ тебя никто не могъ угодить мнѣ , ни въ чемъ !»
—Папенька!—говорила она, цѣлуя руку отца. —Я не смѣю надѣяться вознаградить когда нибудь за огорченіе, которое сдѣлала вамъ но неопытности своей ! Но, жизнь моя будетъ посвящена вашему утѣшенію.
Дѣло сладилось. Ломоносовъ переѣхалъ съ женою къ отцу ея, и старикъ скоро забылъ свой гнѣвъ. Христина угождала отцу со всѣмъ усердіемъ дочери, желающей загладить вину свою. Единственнымъ признакомъ недавняго разлада ихъ оказалось то , что Христина съ мужемъ должна была имѣть свое хозяйство : старикъ не хотѣлъ , да и не могъ ничего давать ей на издержки. Слабое здоровье, еще болѣе разстроенное лѣтами и работою, не
позволяло ему заниматься ремесломъ своимъ съ бывалымъ прилежаніемъ. Во время отсутствія дочери, онъ отпустилъ почти всѣхъ своихъ работниковъ и отъ того доходъ его уменьшился до крайней степени. «Живите какъ умѣете,» говорилъ онъ Христинѣ. «Я не въ силахъ помогать вамъ ничѣмъ, кромѣ квартиры, которою можете вы пользоваться.»
Ломоносовъ, который никогда не заботился о пропитаніи, не хотѣлъ и теперь думать объ этомъ. Онъ сказалъ старику, что надѣется на собственныя свои силы , и никогда не потревожитъ его просьбой о деньгахъ. Однако вскорѣ обстоятельства должны были перемѣниться, и Ломоносову пришлось испытать горькія непріятности, которыхъ не зналъ онъ прежде.
Глава XII
Еще разъ жизнь въ Марбургѣ улыбнулась бѣдному пришельцу: у Ломоносова родилась дочь. Заботы, неизбѣжныя при этомъ важномъ семейномъ событіи, не мѣшали ему радоваться и раздѣлять свою радость съ женою, которая сдѣлалась для него существомъ, еще болѣе дра гоцѣннымъ. Но тутъ-же счастье его было смущено непріятностью , которой онъ не предвидѣлъ: у нихъ не было денегъ, даже на расходы, необходимые при рожденіи дитяти. Ломоносовъ увидѣлъ себя принужденнымъ продать за безцѣнокъ нѣсколько дорогихъ для него книгъ, и войдти въ новые долги у лавочника , которому уже былъ долженъ, забирая всякій вздоръ для хозяйства. Жена его въ послѣднее время и послѣ рожденія дитяти не могла сама хозяйничать , и отъ того деньги шли безъ толку, подъ завѣдываніемъ Ломоносова. Онъ былъ такъ не экономенъ , такъ щедръ , что скоро положеніе его сдѣлалось ужасно. Хлѣбникъ