кались туда учиться разработыванію внутренности земли и всѣмъ необходимымъ для этого свѣдѣніямъ.
Ломоносовъ записался вольнымъ слушателемъ въ Училище, взялъ участокъ въ рудникахъ для разработки, и неусыпно обогащалъ себя свѣдѣніями. Генкель посовѣтовалъ ему съѣздить къ горному хребту Богеміи , для осмотра другихъ горныхъ заведеній и для узпанія различныхъ породъ. Ломоносовъ отправился туда пѣшкомъ, и съ мѣсяцъ бродилъ по хребтамъ Рудныхъ горъ.
Неизобразимое чувство изумленія овладѣло имъ, когда увидѣлъ онъ вдалекѣ Исполинскія горы. Голубыя вершины ихъ показались ему сначала огромными облаками ; потомъ зрѣніе привыкало находить въ нихъ однообразныя, неподвижныя формы ; наконецъ протяженіе ихъ, уходившее въ пространство , казалось безконечною поэзіею, которая начиная видимыми , ощутительными предметами, скрывается во глубинѣ души человѣческой. По цѣлымъ часамъ стоялъ Ломоносовъ , глядя на эту огромную поэзію горъ , въ которыхъ сама природа дѣлается поэтомъ. Чего не перечувствовалъ онъ въ эти часы ! Съ какимъ расположеніемъ духа возвращался онъ въ углубленія долинъ и въ обыкновенный атмосферическій воздухъ !
Онъ не забывалъ и находившихся на пути его горныхъ заведеній , гдѣ тщательно осматривалъ все, достойное вниманія. Черезъ нѣсколько недѣль онъ возвратился во Фрейбергъ. Генкель обрадовался увидѣвъ своего любимаго ученика , и когда Ломоносовъ разсказывалъ ему свои наблюденія, онъ дополнялъ и объяснялъ ему то, чего не льзя было узнать или понять при быстромъ обзорѣ.
Въ это время Ломоносовъ отправилъ въ Петербургскую Академію подробное донесеніе о своихъ занятіяхъ во Фрейбергѣ, о своемъ путешествіи къ Богемскимъ горамъ, и въ заключеніе просилъ позволить ему побывать также въ Гарцѣ и обозрѣть тамошніе горные заводы, для окончательнаго усовершенствованія себя въ Горномъ Дѣлѣ и въ Металлургіи.
Во Фрейбергѣ начались опять прежнія занятія его, Гендель ввелъ Ломоносова въ кругъ ученыхъ своихъ товарищей , гдѣ путешественникъ узналъ многихъ отличныхъ людей и пользовался ихъ наставленіями. Но болѣе всего занимался онъ съ самимъ Генкелемъ, и подъ руководствомъ его совершенно пристрастился къ опытной Химіи, примѣненной къ Горному Искуству. Плавильная печь заставила его позабыть на нѣсколько времени даже Стихотворство.
Между тѣмъ, Для развлеченія , Ломоносовъ гулялъ иногда по городу и осматривалъ примѣчательныя зданія его. Такъ однажды зашелъ онъ въ соборную церковь, которая поразила его при первомъ взглядѣ. Разсматривая подробнѣе этотъ великолѣпный храмъ ; Онъ нашелъ въ немъ прекрасный памятникъ Византійскаго Искуства, такъ называемыя Златыя Врата. Стоя передъ ними , онъ сначала благоговѣлъ , изумлялся художеству : наконецъ душа его обратилась къ отечеству, по какой-то неясной связи Византіи съ Кіевомъ и древнею Русью. Тихими шагами возвращаясь домой, Ломоносовъ сказалъ самъ себѣ:« Прекрасна ты , Германія! прекрасна своимъ народомъ, своимъ просвѣщеніемъ , своими памятниками, искуствами, природою; но моя далекая Россія драгоцѣннѣе моему сердцу!
-Я могу на время оставаться въ странѣ чужой, могу любить ее, даже находить въ ней счастіе; но всегда готовъ я летѣть къ тебѣ, мое отечество!... Непостижимая сила родной земли! Что-же такое она? Что составляетъ эту силу, которая такъ-же вѣчно и вѣрно влечетъ насъ къ себѣ , какъ полюсъ намагниченное желѣзо?. .. Все! Воздухъ, деревья, камни, развалины, звуки родной земли, лица, знакомыя мнѣ и въ чужихъ людяхъ , солнце , которое иначе сіяетъ надъ моимъ небомъ , гробы отцовъ и драгоцѣнный ихъ прахъ , все это мое отече-