Предвѣщаніе Христины сбылось. Кредиторы Ломоносова не охотно согласились ждать, получивши только небольшую уплату; но уже ни какъ не хотѣли они отсрочивать далѣе назначеннаго времени. .
Онъ еще имѣлъ средства изворачиваться нѣсколько времени, покуда они не приступили къ нему сильнѣе прежняго, съ угрозою пожаловаться городовому начальству, какъ на не платящаго должника.
« Дѣлайте, что хотите!» сказалъ имъ наконецъ Ломоносовъ, и они ушли, обѣщаясь придти на слѣдующій день съ полицейскимъ офицеромъ.
« Что мнѣ дѣлать , Христина ? » спросилъ онъ у нея.
— Не знаю, милый другъ ! Я могу только плавать съ тобой.
« Плакать !... Это у васъ , женщинъ , всегдашнее и всеобщее средство,» возразилъ съ нѣкоторымъ ожесточеніемъ Ломоносовъ.
Христина изумилась и подняла на него глаза , блиставшіе слезами. Онъ тотчасъ почувствовалъ несправедливость своего упрека , и бросился цѣловать ея руку.
« Прости меня, Христина ! Я право теряю разсудокъ отъ этихъ несносныхъ обстоятельствъ. Мнѣ остается одно средство: бѣжать изъ Марбурга.
— Бѣжать? . . . Но что-же будетъ съ твоею Христиною, съ твоею Минною ?
« Богъ защититъ васъ !
— О, милый другъ ! Не умножай горести моей, не уходи отсюда какъ бѣглецъ!. Я не перенесу этого.
«Но легче-ли будетъ тебѣ , если меня посадятъ въ тюрьму ?
— Въ тюрьму? О Боже!...
Она закрыла глаза, сжала голову руками , и не могла произнесши болѣе ничего.
« Успокойся, милая Христина! Я еще постараюсь отвести какъ нибудъ эту грозу. Вѣрь по крайней мѣрѣ, что я не оставлю тебя.
Говоря это, онъ самъ не вѣрилъ словамъ своимъ и твердо рѣшился — бѣжать въ Россію. Но какъ сдѣлать это? Какъ дойдти до Петербурга ? Онъ изобрѣталъ разные планы и нако-
нецъ остановился на одномъ: идти въ Голландію или въ Любекъ, ближайшія мѣста, гдѣ находились Русскіе Резиденты, и просить у нихъ заступленія.
Можетъ быть, Ломоносовъ не вдругъ-бы вздумалъ это, если-бы видѣлъ какое нибудь средство избавиться отъ своихъ преслѣдователей. Но на другой-же день явился полицейскій виновникъ. . . . Появленіе его привело въ ужасъ Христину ; Ломоносовъ встрѣтилъ его съ величайшею твердостью.
Полицейскій объявилъ ему требованіе кредиторовъ , и сказалъ, что законъ позволяетъ должнику воспользоваться еще тремя днями отсрочки, но по истеченіи этого времени подвергнетъ его заключенію. Ломоносовъ отвѣчалъ, что онъ поступитъ сообразно своимъ обстоятельствамъ.
Покуда гроза была еще хоть въ нѣкоторомъ отдаленіи, присутствіе духа не оставляло его. Но тутъ, жестокая тоска и самыя горестныя ощущенія наполнили его душу.
«За что-же смѣешься надо мной ты, судьба?» подумалъ онъ. « Чѣмъ заслужилъ я такое безжалостное гоненіе ? Не ты-ли вывела меня изъ сѣверныхъ лѣсовъ моей родины, пособляла мнѣ побѣждать всѣ трудности моего пути, возвысила, очистила мой умъ, и теперь хочешь кинуть въ тюрьму Нѣмецкой полиціи ? Довольно
нищенствовалъ я : надобно, чтобы, я испыталъ еще и тяжесть заключенія. О, это ужь слишкомъ ! Я не вдругъ поддамся тебѣ. . . . Жаль, горько мнѣ оставить Христину съ бѣдною нашею Минною въ такомъ ужасномъ положеніи»... Но, дѣлать нечего! Сегодня-же ночью надобно бѣжать отъ нихъ. Впрочемъ, и пора избавиться мнѣ отъ этой тягостной, невыносимой жизни. Чего ждать ? Академія какъ будто забыла обо мнѣ, и я, обогащенный теперь всякими познаніями , остаюсь безъ куска хлѣба, на порогѣ тюрьмы! . . . Прекрасно быть такимъ ученымъ человѣкомъ !... Хорошо быть супругомъ, отцомъ, и — томить голодомъ свое семейство ! Правду сказать: семейная жизнь. ... О, судьба дорого продаетъ намъ каждое наслажденіе ! » Такъ безпорядочно, несвязно, отчаянно размышлялъ Ломоносовъ одинъ, самъ съ собою. Но при женѣ онъ умѣлъ показаться почти веселымъ , и провелъ съ нею послѣдній вечеръ въ безпрерывныхъ разговорахъ. Онъ увѣрялъ ее, что скоро прекратятся всѣ непріятности ихъ положенія, что скоро надобно будетъ ему возвратиться въ Россію, а пріѣхавши туда они заживутъ мирно и счастливо. Христина казалась спокойною : можетъ быть она въ самомъ дѣлѣ вѣрила словамъ мужа, который готовился оставить ее черезъ нѣсколько часовъ. Но самъ Ломоносовъ едва не потерялъ своей твердо-