смотрятъ больше какъ на фокусника, на фигуранта , нежели какъ на высокаго достоинствомъ поэта; но еще не имѣя мысли объ этомъ, онъ видѣлъ только лестныя изъявленія простодушныхъ цѣнителей.
—А что вы пописываете теперь, батюшко?— спросилъ Разумовскій.
« Пишу очень мало , Ваше Сіятельство,» отвѣчалъ Ломоносовъ. « Больше занимаюсь экспериментами.
—А что это за штуки такія, —
сказалъ съ умышленнымъ простодушіемъ Графъ.
«Опыты въ наукахъ Естествословія вообще: въ Физикѣ, Химіи, Астрономіи. ...
— Такъ вы и Астрономіей занимаетесь, то есть ночью на звѣздочки глядите?
«Точно такъ, Ваше Сіятельство. ...
— Ну, скажите, батюшко: правду-ли мнѣ говорили еще недавно, что наша земля вертится кругомъ солнца?
«Въ этомъ нѣтъ никакого сомнѣнія, Графъ. Я увѣренъ, что это извѣстно Вашему Сіятельству, столько-же какъ мнѣ.
— Не ручайся за меня, батюшко. Я человѣкъ не ученый. Растолкуй, такъ пойму. А вѣдь дивно: кажется солнце идетъ, а земля стоитъ.
« Это самый обыкновенный обманъ зрѣнія.... Но я не смѣю доказывать этого серьёзно пе-
редъ такимъ достопочтеннымъ собраніемъ. Если позволите, Ваше Сіятельство, я докажу это шуткой.
— Ну, ну, пожалуста шуткой.. . . виршами ! Вѣдь ты мастеръ виршами... . напиши сей часъ.
Воронцовъ улыбнулся слишкомъ-простонародной шутливости Президента Академіи , а между тѣмъ Ломоносову подали бумагу и карандашъ. Онъ подсѣлъ къ столу, и въ нѣсколько минутъ написалъ , подлинно виршами, экспромтъ , который послѣ вставилъ онъ въ одно изъ ученыхъ своихъ сочиненій. Толпа сблизилась, когда стихи были готовы, и Ломоносовъ прочелъ вслухъ :
Случились вмѣстѣ два Астронома въ пиру,
И спорили весьма между собой въ жару.
Одинъ твердилъ : земля вертясь кругъ солнца
ходитъ,
Другой, что солнце всѣ съ собой планеты водитъ. Одинъ Коперникъ былъ, другой слылъ Птоломей. Тутъ поваръ споръ рѣшилъ усмѣшкою своей. Хозяинъ спрашивалъ: ты звѣздъ теченье знаешь? Скажи, какъ ты о семъ сомнѣньѣ разсуждаешь? Онъ далъ такой отвѣтъ: что въ томъ Коперникъ
правъ,
Я правду докажу, на солнцѣ не бывавъ.
Кто видѣлъ простака изъ поваровъ такова, Который-бы вертѣлъ очагъ кругомъ жаркова?
Громкое одобреніе наградило мгновенный трудъ униженнаго поэта. « Прекрасно ! очень хорошо ! безподобно ! » раздавалось со всѣхъ сторонъ. Искренно или нѣтъ, Президентъ Академіи былъ въ восторгѣ, благодарилъ Профессора и соглашался, что онъ доказалъ истину своихъ словъ.
—Дай мнѣ стишки свои—примолвилъ онъ.— Я ихъ выучу наизустъ : такъ вотъ тебѣ и Астрономія !
«И мнѣ позвольте списать!» сказалъ какой-то господинъ, по видимому то-же знатный.
—И мнѣ — примолвилъ третій.
Это наконецъ раздосадовало нашего поэта. Онъ почувствовалъ свое униженіе , сдѣлавшись забавникомъ, шутомъ, паяцомъ этихъ невѣждъ, которые не знали многолѣтнихъ, поэтическихъ ег.о подвиговъ, а теперь за дурачество, награжденное одобреніемъ вельможи, были готовы признать въ немъ великаго человѣка. Онъ отдѣлался кой-какъ отъ ихъ благодарностей, и думалъ уже ускользнуть изъ этого собранія, гдѣ становилось ему тѣсно и душно. Переходя черезъ одну залу, онъ встрѣтилъ самого хозяина , Петра Ивановича Шувалова , который, увидѣвши его, сказалъ :
— Ну, Г. Ломоносовъ ! Я, право, не успѣлъ еще сказать вамъ слова. Знаете-ли? Я увѣренъ,
что мой праздникъ не пройдетъ безъ того, чтобы вы не написали на него стиховъ ?... А вы какъ думаете?
«Почту за счастіе повиноваться Вашему Сіятельству,» отвѣчалъ Ломоносовъ.
— Помилуйте ! это не больше какъ мое желаніе. Я такъ дорожу каждымъ произведеніемъ вашимъ, что мнѣ было-бы очень пріятно, еслибы я далъ вамъ поводъ къ новому. . . .
Желаніе это , равносильное приказанію , довершило для Ломоносова пріятности вечера. Онъ обѣщалъ на другой-же день доставить стихотвореніе , и исполнилъ свое слово. Но возвратившись домой, и на другой день , писавши стихи на праздникъ Графа Шувалова, онъ бѣсился на самого себя, на покровителей своихъ , на цѣлый свѣтъ.
«Вотъ для чего былъ я нуженъ имъ!» думалъ онъ съ досадой. «И какъ глупо съ моей стороны, являться въ эту пеструю толпу, къ этимъ знатнымъ, которые глядятъ на меня какъ на слугу !... Проклятая необходимость !... Не льзя не угождать имъ: отъ нихъ зависитъ все, даже и добро, которое можно сдѣлать въ мірѣ.... А Президентъ нашъ !... добрый человѣкъ ; но что пользы отъ этой доброты, и отъ ласковости , съ какой онъ всегда встрѣчаетъ меня ! И надобно-же было встрѣтиться