— Шеф, туда ехать без прикрытия…
— Не бойся, малыш, я буду твоим прикрытием, — сексуальным голосом пообещала Варвара и мило улыбнулась. От её улыбки лицо Никита расплылось словно оплавленный шоколад.
— Вон, Кузьму возьмёшь, и выдай ему ручной пулемёт на всякий случай.
— Пулемёт? — удивилась Варвара, – зачем пулемёт?
— Сатанисты порой вызывают такую мерзость, что сами потом не знают как от неё избавится. Мы уже имели с ними дело, еле ноги унесли.
— От сатанистов? — удивлённо переспросила Варвара.
—Зачем от сатанистов? — опешил Михалыч, — не от них, от трёхголового чудовища. Оно тогда пол гектара деревьев на кладбище спалило. Вызвали какую-то химеру под заказ, а она не слушается, бешеная. Они все разбежались, а нам пришлось разгребать это дерьмо.
— Да, дерьма там тогда было предостаточно, — добавил Петрушкин, — эта тварь там всё засрала.
— Фу-у-у-у, — брезгливо повёл носом Михалыч, — Петрушкин, вот надо было тебе вспомнить об этом!
В голове Максимки снова всплыл образ фикуса в кабинете Арбузова…
— Так, всё. С Варварой вы теперь знакомы. Принимайте её в свой коллектив. Утренние рапорты мне на стол, и чешите на городское кладбище.
— А мне что делать? — поинтересовался Петрушкин.
— Снимать штаны и бегать!
— Ш-е-е-е-ф! — Обиделся Петрушкин протяжным голосом.
— В конторе останешься, будешь заниматься своими глухарями, а Оборотнев тебе поможет, только пусть лак с ногтей для начала снимет, а то так и будет шляться по зданию с крашеными ногтями.
«Каблук» бросил взгляд на свои руки и тут же их спрятал. Оборотнев действительно не смыл лак, но не потому, что забыл, а потому что опоздал утром на работу, свидетелем чему был Максимка.
Михалыч вдруг передумал.
— Каблук? То есть Оборотнев — поправился Михалыч.
— Я!
— Нечего тебе делать в отделе. Собирай свои манатки и вместе с Никитой дуй на кладбище. Ты там специалист по переговорам с местными, тебе и дела там делать. Понял?
— Понял!
— Выполняй!
— Есть!
Рапорты один за одним оказались на столе Михалыча, и его сотрудники покинули кабинет начальника отдела, отправившись заниматься своими заданиями. Максимка ковырял пальцем дырку в диване.
— Прекрати! — потребовал строго Михалыч не глядя на бесёнка.
Максимка сделал вид что прекратил, но дырка его почему-то беспокоила гораздо больше, чем предупреждение хозяина… Он незаметно продолжил…
Михалыч подписал пару документов, сложил их в папку, встал и задвинув кресло.
— Я, кажется, просил тебя прекратить? — в голосе хозяина послышались нотки угрозы. Максимка отдёрнул руку, — ну почему тебя всё время нужно одёргивать?
— Мне скучно. Мороженку хочу!
— Не сейчас!
— Почему?
— Наверх пойдём.
— Наверх? Куда наверх? — не понял сразу Максимка.
Михалыч загадочно поднял палец, указал на потолок и добавил:
— Туда!
— Увольняют?
— Тьфу на тебя! — разозлился Михалыч, — ты же видел кого нам прислали?
— Д-а-а-а-а, — протянул Максимка, — тёлка классная, у меня аж привстал…
— Не хами! — потребовал Михалыч, — ты ещё ребёнок.
— Это я для тебе ещё ребёнок, а так я вполне уже половозрелый подросток, а ты мне даже пиво не даёшь.
— Перебьёшься! Ты его и так неплохо воруешь. Идём, чем быстрее доложу, тем быстрее займёмся своими делами, — намекнул Михалыч на кафешку с мороженым.
Максимка облизнулся и слез с дивана.
Глава 4. Жирный куш.
Сегодня, Михалыч взял Максимку с собой, а не оставил в приёмной, как это часто было. Бесёнок, вышагивая по ступенькам лестницы, размышлял почему его не оставили. Топать с третьего на седьмой этаж… Можно, конечно, заныть и попроситься на ручки, но Максимка быстро передумал. Тремя ступеньками выше по лестнице поднималась молодая девушка в короткой юбке, что вполне устраивало Максимку как временное зрелище. Снизу-то почти всё видно, включая цвет трусов… Слюни потекли по подбородку, но внезапно сладострастные мечты были прерваны тычком в шею и тихим приказом с нотками угрозы:
— Рот закрой и держи руки при себе! — тихо, но грозно прошипел над ухом Михалыч, — мне ещё не хватало обвинений в приставании на работе.
Максимка очнулся от грозного предупреждения и понял, что пытается протянуть руку к женской юбке, но вовремя был остановлен подполковником.
Такое уже было. Как-то Максимка в лифте по-тихому потрогал за ногу девушку, а по морде получил Михалыч, потому что когда девушка обернулась, то бесёнок уже стоял с детским невинным личиком и пялился на стенку.
Четыре этажа пронеслись очень быстро и как-то не заметно благодаря тому, что поход был скрашен симпатичной девушкой, которая тоже поднималась на седьмой этаж, только она ушла налево от лестницы, а Михалыч и Максимка направо в приёмную. Вошли без стука. Секретарша подняла глаза, оценивающе посмотрела на вошедших, а затем растянутым голосом спросила:
— Вам на-а-зна-ачено?
Михалыч её терпеть не мог, но она секретарша начальника, поэтому он спокойно без нервов коротко ответил:
— Конечно.
— Про-о-хо-о-дите, — манерно ответила секретарша и уставилась в лист бумаги, показывая, что ей больше неинтересно.
Продвигаясь к двери и оказавшись возле стола секретарши, Михалыч по привычке положил на край её шоколадку. Секретарша тут же сгребла её в ящик стола.
— Спа-а-сибо, — снова манерным тоном поблагодарила она Михалыча.
Михалыч отлично знал, что у неё в столе, в ящике, гора шоколада, и она его не употребляла. Пользуясь служебным положением, она проявляла хитрожопость, свойственную настоящим секретаршам, работающим у начальников с большим трафиком посетителей. Раз в несколько дней секретарша относила собранный шоколад в буфет и сдавала его буфетчице, а та его заново реализовывала, после чего выручка делилась пополам. Одна и таже плитка шоколада продавалась раз двадцать или тридцать, пока на упаковке не появлялись признаки б/у.
Табличка на второй двери гласила: Начальник Ленинской МММ генерал Мавродиков Аполинарий Моисеевич.
Максимка безразлично ждал. Михалыч вздохнул и постучал. Из-за двери раздалось:
— Войдите!
Михалыч, подчиняясь приказу, прошёл в генеральский кабинет, а следом за ним прошмыгнул и Максимка.
— Аполинарий Моисеевич, разрешите?
— Агафий? Входи, входи — разрешил генерал.
Михалыч закрыл за собой дверь и прошёл к столу.
Аполинарий Моисеевич Мавродиков возглавлял местную городскую ментовку и являлся важным управленцем первой городской десятки чиновников города Ленинска. В конце стола на кожаном кресле сидел толстый человек в генеральском мундире и усами а-ля Будённый. Усами из тех времён, когда Семён Михайлович Будённый, будучи личным охранником товарища Ленина и всюду его сопровождал пока не был ранен, закрыв собой товарища Ленина во время покушения участницей второй Российской революции, анархисткой и явной противницей Российского рабоче-крестьянского магического движения, Фанни Каплан в 1947 году. В 1948 Будённый за свои заслуги был назначен на должность маршала Советского Союза Рабочих и Магов. Ответственный пост стоять во главе Советской красной армии и противостоять многомирью. Именно Будённый являлся тем самым национальным героем, который за двадцать лет колонизировал почти все имперские страны, приведя их под управление Советского Союза.
Генерал Мавродиков внешне был чем-то похож на маршала Будённого, а над его головой даже висел портрет полководца. Похож да не похож! Разница всё же была, и разница существенная. Мавродиков был маленько жуликоват и крышевал половину купцов Ленинска. Конечно, в столице об этом знали, но закрывали глаза, потому что генерал хоть и брал взятки, но твёрдо стоял за интересы страны, не забывая иногда и свои личные, но только во вторую очередь.
Мавродиков встал из-за своего стола и вышел на встречу Михалычу, поздоровался с ним за руки и пригласил сесть на диван явно с намерением доверительной беседы.