Вечерняя тройка новичков была, как на подбор, сплошь старшего возраста. Первый — украинец Степан Олешко, пятидесяти пяти лет, из-под Львова — на предложение присоединится к русской группе, на удивление легко согласился без пререканий и лишних разговоров. Вторым был снят с безжизненной скалы белорус польских корней, я это понял по имени — Сигизмунд Опря, пятидесяти девяти лет.
Оба они — пенсионеры, работавшие на заводах до выхода на неё, первый — водителем погрузчика, а второй инженером по охране труда, для нас практически ненужные специальности. Хотя… как знать, может где-то их навыки-умения и пригодятся. И последним, третьим, сам нам навстречу вышел из бухты, на своем небольшом катерке, но на веслах, охотник и рыбак по увлечениям, и егерь по специальности, Илья Палыч Котко с Алтая. Откуда в горах Алтая рыбак на катере? С Телецкого озера. Почему на веслах? Так уже тут, как только попал, влетел на подводные скалы — и винт потерял на моторе, и его вал согнуло, к тому же сломав посадочные гнезда под подшипники. Работа, как он сам сказал, не трудная, но только с заменой 'ноги' — это та, подводная часть корпуса мотора, ну или сварка аргоном, и последующая обработка на станке.
Из его рассказа я понял, что в наших условиях работа не выполнима. Предложил ему на катер поставить мачту и сделать его парусным, и он пообещал подумать над таким вариантом. Но пока его 'Огонек', так он назвал свой катерок, болтался за 'Каракатицей' на буксире. А дома? Что дома, там порядок везде — палатки установили, красотищаа, по линеечке ровненько. Кухня, столовая, медпункт — всё стояло, и все мужики вокруг крутились, активно помогая женщинам готовить ужин.
"Красота, среди бегущих, первых нет, и отстающих." Песня-то хорошая, ну а нам — главное на месте не стоять! Убедились уже все — движение — это развитие. Новички видя такую движуху и сами охотно на разговоры и общение идут, явно соскучились по людям. Да и всем весело!
— Шеф, я разобрался и с коробками железными и тем велосипедом без колес, что вы привезли — радует меня Андреевич, — это немецкий, времен войны, очень редкий аппарат фирмы Telefunken — радиостанция, работает на средних и коротких волнах, даже с микрофоном можно. Новьё, муха не сидела, а если сидела, то в тапочках. А велосипед — это его же генератор питания, солдаты по очереди должны крутить педали, а там, помимо него, еще и разные превышающие-понижающие трансформаторы стоят. А во втором корпусе заряжаемые элементы питания к ней же. Так что можно поупражняться молодежи с педалями, а мы потом послушаем, что на этих, Забытых Островах, в эфире делается.
Ближе к темноте за мной пришел Мирчо — позвал принимать работы по переделке мачты Каракатицы. Забыл сказать — все свободные женщины полдня сидели с иголками, делая новые паруса по размерам, что дал Кирой, обещали с самого утра закончить работу.
Ну что сказать — обалденно вышло. Высокая, шикарно смотрящаяся мачта — даже со стороны выглядит мощно. Спустился на палубу, попробовал приподнять гик — они не жалея напихали в него гальки, явно килограммов тридцать теперь весит.
— Кир, а как ты соединял трубы, они же короткие были?
— А я ведь специально заказал одну, меньше по диаметру — она туго-туго в них входит. Вот мы и напилили струной куски, забив вначале в одну часть, потом закрепив их саморезами, что из киоска вчера накрутили, потом вторую. И все дела. Для такого судна крепости мачты вполне хватит. И даже рулевое успели соорудить, конечно оно без штурвала, только с румпелем, но зато вышло очень даже прилично.
Как я понимаю — штурвал это колесо с ручками, а румпель это рычаг, которым и поворачивается перо, так называется подводная часть всей этой системы.
Вот на такой мажорной ноте и закончился этот, наш уже двадцать четвертый день на Островах.
День 25. Часть 1
Хмурое утро. Для меня. Лично.
Ха! Расскажите Богу о своих планах — и они полетят ко всем чертям!!!
Иван Андреевич меня "порадовал" о замеченных им недоработках, несуразицах и непонятном поведении Сорева и Горда. А ведь все начиналось так легко и просто…
— Михалыч, можно вас на минутку? — такой стрёмный вопрос, и что интересно, с самого утра.
Конечно можно, вот только морду лица сполосну, да последние зубья щеткой поеложу.
— Да, Андреевич, я вас слушаю. Что случилось? — отвечаю, прополоснув рот.