Он возвратился потрясенным в Ишль, где к тому времени уже распространился слух, что в Санкт-Вольфганге императора убил какой-то французский шпион. Собравшиеся на улицах курорта люди, видя императора живым, обрадовано кричали "Ура!". Полиция схватила трактирщика из Вольфганга и нескольких других подозрительных, но ничего путного от них не добилась. Зато у императора это навсегда отбило охоту к путешествиям инкогнито. На другой день, пролив слезу и проводив в последний путь полковника Ковача, он распорядился воздвигнуть на его могиле мраморный обелиск с надписью, которую сочинил по этому случаю все тот же Миклош Акли:
Nuntia Caesarum Domino, te sub hac saxa jacere.
Pro Caesare tuo - Quid tibi hoc valeat?7.
Глава II.
Появление на сцене детей полковника Ковача.
Интриги графа Штадиона и нашествие Наполеона.
Вскоре после этого загадочного и так не раскрытого преступления император удалился в свой замок в Лаксенбурге, чтобы в связи с бурно развернувшимися военными действиями быть вблизи столицы.
Уже осенние заморозки дохнули холодом на деревья в парках, и листва валилась наземь, едва задувал ветер. (Как австрийские солдаты там, где проходил Наполеон.) И вот однажды император, прогуливаясь по парку вместе с Миклошем Акли, подойдя к изгороди, услышал, как стоявший на часах у будки солдат, сердито бранит кого-то.
Император из любопытства подошел к железной решетке забора и увидел, что часовой гонит прочь двух ребятишек - мальчика и девочку, - за то, что они пытались перебраться через изгородь.
- Зачем же вы обижаете детей? - спросил он солдата.
Тот, побледнев, взял на караул и объяснил:
- В замок хотят пробраться. Любой ценой. Они еще вчера приставали к моему приятелю, что тут стоял.
- Бедняжки, - пожалел детей император. - Со вчерашнего дня хотят войти на территорию замка? Но ведь замок разрешается осмотреть любому моему подданному, кто ни пожелает? Das kost'kein Geld8. Не так ли, Акли?
- Верно, ваше величество, но эти лягушата, - осмелился прервать императора прибежавший впопыхах министр двора, - требуют допустить их прямо к вашему величеству. Как только мне доложили об этом, я и приказал гнать бездельников прочь. Ишь что забрали себе в голову! Они, видите ли, к императору хотят. Слыханное ли дело? Сопляками не более десяти-двенадцати лет! Не император, а строгий учитель им нужен или палка бамбуковая подлиннее, что приблизительно одно и то же! Смех да и только!
Но император Франц в этот день был в чересчур хорошем расположении духа; он только что вышел из часовни от своего духовника, исповедовавшего его.
- Не следует так гневаться, Коловрат. Вы не правы. Почему им нельзя ко мне? Они ведь тоже мои подданные. И разве не говорится в священном писании: "Допустите ко мне детей моих".
- Почему не могут? Отвечаю, ваше величество. Во-первых, сегодня неприемный день. Но если бы он даже был приемный, то все равно: ну что забыли эти неразумные у вашего величества? Этикет испанского двора не позволяет, равно как и достоинство императорского трона, что примерно одно и то же.
- А если я желаю знать, что им угодно? - возразил император.
- Тогда мы все должны исполнить вашу волю, - отвечал Коловрат, полупреклоняя колено по обыкновению того времени.
- Так пропустите же их!
Воля императора - закон! И ребятишек тотчас же позвали, и они предстали перед государем. Мальчишка был круглолиц, толстощек, со смелым сверкающим взглядом молоденького орленка, но неухожен, непричесан, в грязной рубашке, одежонка на нем была, хотя и потрепанная, но видно было, что шили ее из хорошего сукна. На нем была куртка с капюшоном, какие носили венгры в то время. Мальчику на вид было лет девять, а девочке, стоявшей рядом с ним, годика на два - на три больше. Она была тоненькая, стройная, с красивым личиком, раскрасневшимся от холода, из-под черного капюшона выглядывали белокурые волосы, лицо оживлял милый взгляд дикой козочки. На ней была короткая вельветовая юбка, разорванная на складке, из-под которой виднелась прелестная уже девичья ножка.
Император приветливо оглядел ребятишек.
- Ну так чего же вы хотите? - спросил он.
- Нам с императором нужно поговорить, - ответил мальчик, делая шаг вперед.
Он был младшим из них двоих, но как мужчина выступал представителем интересов обоих.
- Я и есть император.
Мальчик смерил его недоверчивым взглядом, затем сказал:
- В самом деле император? Смотри не обмани! А то ведь короны-то у тебя на голове нет.
Уже давно император не смеялся так от души, как сейчас, услышав такие слова. Он предполагал. Что мальчик заробеет, упадет на колени. Словом, ожидал большего впечатления от своих слов, а мальчишка вон как обращается с ним, с императором. Ну как тут удержишься от смеха?
- Честное слово, я и есть император.
- Император! - возвысив голос, произнес мальчик. - Верни нам отца!
- Отца? Кто же вы тогда такие, мои маленькие? - спросил император, все еще улыбаясь.
- Мы - дети гусарского полковника Михая Ковача. Верни нам отца!
Печаль омрачила лицо государя: воспоминание кольнуло его в сердце. Его набожной душе стало больно от упрека самому себе. Какой же я неблагодарный! - подумал он. Я даже не поинтересовался, есть ли у бедняги-полковника семья и где она?
- Как, так вы - дети полковника Ковача? Откуда же вы прибыли, как добрались сюда?
- Мы жили в Братиславе, - отвечал мальчик весьма рассудительно, - у нашего дальнего родственника, куда нас определил отец, после маминой смерти. Илушка в школу ходила, а я дома учился. Папенька каждый месяц нам денег присылал, или письмо. А иногда и сам навещал. А теперь ни денег не шлет, ни пишет, сам тоже не приезжает. А там, где мы были, у дяди и тетушки Фолини, теперь с нами стали плохо обращаться. Вот мы с сестрицей и сговорились убежать оттуда и идти к тебе, чтобы ты вернул нам папеньку нашего.
- Per amorem dei9. Бедные дети! - ужаснулся император. - Из такой дали добирались! И конечно без денег?
- У Илонки серьги были, так мы их продали.
Взгляд императора невольно переместился на ушки девушки, раскрасневшиеся от холода, как алые розочки. Его глубоко тронуло, как смотрела него полная страха и напряженного ожидания пара ее красивых глазенок. Будто две звездочки с неба засияли, разглядывая его.
С мгновение он колебался, не зная, что ответить. Да, да, потомок доброй сотни Цезарей, он заколебался под взглядами двух оборвышей, подыскивая слова, которыми лучше всего можно было выразить чувства, переполнившие сейчас его сердце.
- Отца вам я, насколько сумею, возвращу, милые мои малыши. Я сам вместо него позабочусь о вас. Распорядитесь, Коловрат, чтобы детям было предоставлено хорошее жилье и пропитание, хорошая одежда, а также чтобы о них позаботились здесь, в замке, до той поры, пока я приму решение относительно их дальнейшей судьбы. А вы, Акли, завтра же отправитесь в Братиславу и доложите мне подробно о том, в каких условиях дети там жили. Считайте это приватным делом императора, о котором будем знать только мы втроем.
Коловрат поклонился.
- Вы, ваше величество, благороднейший из земных владык.
- А где же наш отец? - упрямо настаивал мальчик.
- Он в настоящее время далеко отсюда, - поспешил успокоить его Коловрат. - А пока поблагодарите государя и идемте со мной.
Девочка сделала грациозный книксен и подняла взгляд на императора.
- Спасибо, ваше величество.
Мальчик только приподнял шляпу.
- Отчего же ты не поблагодарил его величество за его доброту? - пожурил его граф Коловрат.
- Когда подрасту, отслужу ему службой, - отвечал мальчуган. Императору понравилось, как по-мужски ответил мальчонка. И он с одобрением посмотрел вслед удаляющемуся ребенку.