Выбрать главу

Чоловiки сто­яли ряд­ка­ми на скир­тах, ха­па­ли сно­пи з дов­гої верст­ви й ски­да­ли до­до­лу на тiк i сно­пи, i розв'язь.

На то­ку гу­мен­ний од­лi­чу­вав сно­пи для кож­но­го мо­лот­ни­ка. Дов­ги­ми ряд­ка­ми сто­яли мо­лот­ни­ки на то­ку, на­че за­ко­па­нi по по­яс в жов­тiй со­ло­мi, i ма­ха­ли цi­па­ми. Цi­пи блис­ка­ли на сон­цi. Ку­ря­ва сто­яла над то­ком, не­на­че по­чи­на­лась по­же­жа на то­ку.

Микола мо­ло­тив по­руч з батьком.

- А що, му­зи­ко, виг­ра­вай цi­пом пiс­ля сво­го ве­сiл­ля! - жар­ту­ва­ли чо­ло­вi­ки з Ми­ко­лою.

Микола гля­нув на нез­лi­чен­нi скир­ти, за­ду­мавсь i спи­тав у батька:

- Нащо то од­но­му чо­ло­вi­ко­вi так ба­га­то хлi­ба? Гос­по­ди! Чи вже ж вiн поїсть оце все?

- Ти б, си­ну, мов­чав. Ди­вись, он не­да­ле­ко стоїть гу­мен­ний; вiн по­чує та ще й па­но­вi за це ви­ка­же. Це ж вi­до­мий на се­лi ви­каж­чик.

- Коли б нам, та­ту, хоч де­ся­ту част­ку од­нiєї скир­ти! Ото ми бу­ли б щас­ли­вi! - знов про­мо­вив Ми­ко­ла.

- Ой си­ну, мов­чи ли­шень! Бо­ро­ни бо­же, як пан до­вi­дається про твої сло­ва.

Микола за­мовк, а йо­го дум­ка не за­мовк­ла. Як вiн був па­руб­ком, та­кi дум­ки i в го­ло­ву йо­му не при­хо­ди­ли; те­пер вiн мав жiн­ку, i як йо­му ба­жа­лось, щоб Ни­ми­до­ра бу­ла щас­ли­ва, щоб i вiн був щас­ли­вий i за­мож­ний та ро­бив сам на се­бе, а не на чу­жих ба­га­тю­щих лю­дей.

Зараз за то­ком, ко­ло са­мо­го пансько­го сад­ка мо­ло­ди­цi на сон­цi би­ли на би­тельнях i тi­па­ли ко­ноп­лi. Мiж ни­ми Ми­ко­ла впiз­нав Ни­ми­до­ру, впiз­нав її по ви­со­ко­му зрос­ту, по но­вiй квiт­час­тiй хуст­цi на го­ло­вi. Йо­му за­ма­ну­лось пi­ти до неї, хоч лас­ка­ве сло­во про­мо­вить, хоч по­ди­виться на неї, та гу­мен­ний стов­би­чив над ду­шею. Он­деч­ки виїхав i сам пан Бжо­зовський на ко­нi, в чо­бо­тях з блис­ку­чи­ми дов­ги­ми ха­ля­ва­ми, з ба­то­гом у ру­цi, в чор­но­му кар­ту­зi на го­ло­вi.

- Коли ми, та­ту, пе­ре­мо­ло­ти­мо оцi скир­ти? - знов спи­тав Ми­ко­ла.

- А то­дi, як пом­ре­мо, - сум­но од­ка­зав батько, - а як цi змо­ло­ти­мо, то бог уро­дить дру­гi, мо­же, ще дов­шi.

Микола за­ду­мавсь i з усiєї си­ли так упе­рi­щив сно­па, що ри­пи­ця лус­ну­ла i бич одс­ко­чив.

- Ану, син­ку, цi­пом батька по ли­си­нi, - за­гу­ка­ли мо­лот­ни­ки, смi­ючись.

Старий Дже­ря й Ми­ко­ла лед­ве встиг­ли змо­ло­тить свою час­ти­ну до ве­чо­ра. Вве­че­рi Ни­ми­до­ра з Дже­ри­хою при­нес­ли в ряд­нах од­ва­же­не панське пря­ди­во. Кож­нiй мо­ло­ди­цi, дiв­чи­нi, на­вiть дiв­чин­цi па­ни на­ки­да­ли пряс­ти на зи­му по два пiв­мiт­ки. Як не ста­ва­ло пря­ди­ва, то мо­ло­ди­цi му­си­ли док­ла­да­ти сво­го.

В дов­гi зи­мо­вi ве­чо­ри та вдос­вi­та в Дже­ри­нiй ха­тi па­ла­ли трiс­ки та тру­сок на при­пiч­ку в че­люс­тях. Ко­ло пе­чi Дже­ри­ха та Ни­ми­до­ра си­дi­ли й пря­ли панське пря­ди­во. Ми­ко­ла сто­яв ко­ло ле­жан­ки й м'яв но­га­ми ко­ноп­лi. По­рох од ко­но­пель, од ми­чок тяг­ся в ко­мин, не­на­че дим. Мо­ло­да Ни­ми­до­ра пря­ла й спi­ва­ла. Во­на бу­ла зов­сiм щас­ли­ва: те­пер во­на вже не най­мич­ка, жи­ве в своїй ха­тi. Пiс­ня са­ма на­вер­та­лась їй на дум­ку.

Микола ки­нув ко­ноп­лi, сiв на ла­вi i за­ду­мав­ся. Вiн ду­мав про те, на­що йо­го Ни­ми­до­ра по­вин­на пряс­ти не со­бi й йо­му на со­роч­ки взим­ку, а ко­мусь iн­шо­му…

Минула зи­ма. Нас­та­ло лi­то, нас­та­ли й жни­ва. По­ча­лась спе­ка. Жи­то, пше­ни­ця й овес - все ра­зом пос­пi­ло й при­сох­ло. Лю­ди вкри­ли панський лан i ха­па­ли панське жи­то, а людське сто­яло на пнi. На пансько­му ла­ну вже сто­яли по­лу­кiп­ки дов­ги­ми стай­ка­ми; на людсько­му по­лi не вид­но бу­ло нi сно­па.

Микола з батьком од­бу­ли три днi пан­щи­ни, на чет­вер­тий пiш­ли жа­ти своє жи­то, нез­ва­жа­ючи на те що оса­ву­ла зве­чо­ра знов за­га­ду­вав на пан­щи­ну, на згiн­нi днi; тi згiн­нi днi, що вся гро­ма­да по­вин­на бу­ла од­роб­лять - то за че­ред­ни­ка, то за ти­та­ря, кот­рi бу­ли вольнi од пан­щи­ни, то за який­сь, ви­га­да­ний па­ном, шар­ва­рок, - пан одк­ла­дав на жни­ва, ко­ли бу­ло й без то­го ба­гацько ро­бо­ти. Людське жи­то вже си­па­лось, а оса­ву­ла все за­га­ду­вав на пан­щи­ну на панський лан, щоб ха­па­ти своє жи­то та пше­ни­цю.