Он шел под заголовком «Молотоголовые» в библиотеке, код доступа к которой я получил от Рейли тем утром. Файл состоял из трех тематических блоков: расположенные в хронологическом порядке газетные и журнальные сообщения о молотоголовых; блок, состоявший сплошь из адресов и телефонных номеров в Окленде, штат Калифорния; наконец, подфайл, озаглавленный «Ремикродирование» с примечанием под титулом, гласившим: «Доступ ограничен».
Проникнуть в этот подфайл, используя известный код, мне, понятно, не удалось.
Я не считал себя экспертом в микродировании, хотя прочел к тому времени достаточно много литературы о процессе и просмотрел практически все рекламные файлы ведущих американских фирм, специализирующихся в этой области. Насколько я мог судить, ни одной из них не удалось разработать действенную систему ремикродирования. Разумеется, сравнительно просто удавалось исключить или изменить отдельные характеристики, но полностью обращать процесс не умел никто.
«Стало быть, — подумал я, — Джонни пытается ремикродировать молотоголовых. И как бы он там ни брался за это дело, не желает, чтобы об этом знал хоть кто-нибудь еще кроме него».
Я и раньше не сомневался в том, что он имеет какое-то отношение к молотоголовым. Одно время я даже думал, что это именно Джонни мог быть тем, кто выпустил джинна на волю. Просматривая записи, я установил, что файл использовался коннектикутской лабораторией не далее, как прошедшей ночью. И с трудом удержался от соблазна еще раз попытаться в него вломиться.
X
Прием по случаю представления новой коллекции моделей компании «Микрод-Сити» намечалось организовать в пентхаузе. Рейли приказала нам всем явиться за полчаса до назначенного срока одетыми по-парадному. Когда я, сияя, словно новенькая монета, шагнул из лифта в изукрашенный иероглифами вестибюль, первый, на кого наткнулся, оказался Джонни Стивенс, лично встречавший прибывающих гостей. На нем не было заметно ни малейших следов микродирования, ни единой чешуйки, и он тоже выступал во фраке. И вообще Джонни был чертовски похож на самого себя — того, с кем я расстался, когда нам обоим было по семнадцать лет, вот разве волосы его теперь были короче.
— Добро пожаловать, Тим, — сказал Джонни. — Рейли хотела тебя видеть. Она там внутри, у подиума.
— Ладно, — сказал я, практикуясь в профессиональной улыбке, которой научился у Рейли.
Мы пожали руки, и снова что-то в его ладони мне показалось странным — она была не такой теплой и чуточку менее потной, чем должна быть человеческая рука. Еще один репликат, конечно.
Проталкиваясь сквозь толпу, я пытался прикинуть, сколько же репликатов может иметь Джонни. Я видел уже двух из них. И каждый стоил добрый миллион, а то и больше. Использовать репликаты в киносъемках, конечно, обходится дешевле, чем нанимать каскадеров. Для этого, собственно, и были изобретены эти роботы. Но тут ведь речь шла всего лишь о бизнесе. Видимо, Джонни опасается каких-либо эксцессов этой ночью, подумал я.
Вся портьера по периметру зала оказалась раздвинутой, за нею открылась целая серия всстибюльчиков, уставленных креслами, напоминавшими своим дизайном эпоху Луи ХVI. В одном из вестибюлей настраивал инструмент и прочес оборудование гитарист классического стиля.
На Рейли было желтое сатиновое шитье, чем-то смахивавшее на мантию Статуи Свободы. Около нее уже крутились двое наших — Хендерсон и долговязый, микродированный в нечто, похожее на цаплю, — Кроуфорд.
— Привет, Тим, — поздоровалась Рейли, когда я присоединился к ним.
— Привет.
— Я просмотрела только что список гостей, — она взглянула на наручные часы. — Они начнут собираться в 8, в 8.15 подключается музыка, а шоу стартует точно в 9. Поброди тут, пока не заиграет музыка. Затем займи пост у лифта и встречай опоздавших. И помните, дорогие мои, ни слова, ни намека даже о том, что собирается сказать Джонни.
— Ну, это несложно, поскольку мы сами не имеем об этом ни малейшего понятия, — сказал Хендерсон.
— Я знаю. И тем не менее.
Она еще раз улыбнулась и поднесла к губам бокал.
Немного позже, но очень кучно, начали приезжать опоздавшие. Большинство из них были фешенебельно реконструированными — лица и тела знаменитых кинозвезд и всемирно известных олимпийских рекордсменов — хотя и попадались и немикродированные, которые казались старыми и хилыми, но, вместе с тем, сказочно богатыми. И дело не в одежде, они просто выглядели такими. Хотя, опять же, часть этих последних щеголяла в нарядах на жидких кристаллах — экстравагантнее я ничего не видел.