Но Паваротти, как нарочно, раскудахтался. Соня попыталась игнорировать его возмущенные тирады.
— Вашим попугайчикам нужен воздух, — сказала женщина.
Соня заглянула сквозь приоткрытую молнию внутрь сумки. Ей пришлось из вежливости ответить:
— Ему вполне хватает воздуха.
Женщина помолчала немного, потом спросила:
— А он что, один? Без подружки?
— Нет, он холостяк.
— Понятно. Я это называю одиночное заключение. Волнистые попугайчики — стайные птицы.
— Паваротти терпеть не может волнистых попугайчиков.
— Откуда вы это знаете?
— У него уже было две подружки. И он обеих заклевал насмерть.
— Заклевал насмерть? — удивленно воскликнула женщина. — Значит, с ним что-то не так.
— Просто он предпочитает быть один. Говорят, такое бывает.
— Надеюсь, у него есть хотя бы зеркало?
— Зеркало он тоже клюет.
— А главное — никаких пластмассовых или даже деревянных, но искусственных веток. Иначе у него могут воспалиться лапы.
— Он сидит на буковой ветке, выращенной в биологически чистой почве.
— Можете иронизировать сколько хотите…
Поезд ехал по узкому ущелью. Вдоль железнодорожного полотна справа и слева стояли ели с тяжелыми, мокрыми от дождя ветвями. Время от времени среди них мелькали нежно-зеленые лиственницы. Видавший виды вагон второго класса раскачивался и громыхал колесами. Соне приходилось водить пальцем по строчкам, чтобы не потерять место, где она читала. Краем глаза она следила за женщиной. Та неотрывно смотрела на сумку с Паваротти, словно пытаясь установить с попугаем телепатическую связь.
Руки она положила на колени. Это были необыкновенно большие и грубые руки. Лак на ногтях был того же ярко-розового цвета, что и губная помада. Выпуклые ногти напоминали лакированные ореховые скорлупки.
При виде этих рук Соне стало как-то не по себе. Она подняла голову. Желтая попутчица смотрела ей прямо в глаза.
— Я этими руками всю жизнь работала как проклятая, — пояснила она, словно пытаясь оправдать свои руки.
Соня не знала, что ей ответить.
— Вы всегда берете попугая с собой в отпуск?
— Я еду не в отпуск.
— Значит, вы там живете?
— Да.
— А где именно?
— В Валь-Грише.
— Так вам надо было ехать через Клостерс, через туннель Ферайна.
— Я не люблю туннели.
Соня опять взялась за книгу, но женщина не поняла намека.
— Вы там работаете?
Соня кивнула, не отрывая глаз от книги.
— Кем?
— Физиотерапевтом, — со вздохом ответила Соня и подумала: «Сейчас она начнет рассказывать про свои болячки!»
Но старуха не стала приставать к ней с разговорами о болезнях.
— А мне ехать совсем недалеко. У меня проездной на все виды транспорта.
— Ммм…
— Утром иду на вокзал и сажусь в поезд… А вечером я уже дома.
— Очень хорошо.
Соня чувствовала, что женщина смотрит на нее и ждет, что она скажет еще что-нибудь, но мужественно промолчала.
— Может, хоть в горах выглянет солнце.
— Может быть… — пробормотала Соня.
— Вы знаете, сколько мы уже не видели солнца?
Соня покачала головой.
— Сорок два дня.
Соня подняла голову.
— Простите, мне не хотелось бы показаться невежливой, но я должна дочитать эту книгу.
Женщина кивнула.
— В вашем возрасте это, конечно, не имеет такого значения. А нам, старикам, без солнца плохо: мы начинаем хандрить.
С этого момента желтая попутчица умолкла. Соня попыталась сосредоточиться на чтении, но поймала себя на том, что глазами читает, а головой нет. Чего она, собственно, выкобенивается? Что тут такого — немного поболтать с одинокой пожилой женщиной, которая разъезжает по железной дороге, чтобы убить время? В конце концов, она и сама не многим от нее отличается — одинокая женщина с попугаем, которая тащится куда-то на поезде!
Соня посмотрела в окно. Впереди был виден их локомотив. На головокружительной высоте, на виадуке, зияющем своими готическими каменными арками. Она закрыла глаза.
Когда через минуту она их открыла, в купе было темно, как в склепе.
— Тоннель Ландвассер, — сообщила желтая попутчица.
Соня на какое-то мгновение увидела ее голос. Он был не желтый, а пыльно-серый и почти не выделялся на черном фоне темноты.
Через несколько секунд купе вновь постепенно стало наполняться мутным светом. Наконец тоннель остался позади.
— Вы боитесь тоннелей и высоты, — сказала женщина. — Значит, эта местность не для вас.