«Умер», — пришла мысль. В панику я не впал, было любопытно. О загробной жизни я читал. Если верить авторам, сейчас придет ангел. Поприветствует новичка, даст свидание с предками — перед тем как сбросить в ад. Рая я не заслужил…
Ангел медлил. Поразмыслив, я пришел к выводу, что не умер. Почему тогда болит тело? У души его нет. Да и в ад мне рано. Я попробовал поднять голову — тело подчинилось. Теперь сесть. Боль кольнула и отпустила. Жив! Это что?
На ажурной конструкции надо мной истекал светом шар. Светильник, в саду? Их тут сроду не было!
Покрутил головой — охренеть! Сад исчез. Я сидел на дорожке. Фонари, убегая вдаль, освещали ее и деревья. Парк, аллея… Очень странная, между прочим. Я не знаю таких мест в Минске. Но они могут быть — строим много. Куда меня занесло?
Я потрогал дорожку — специальное покрытие. В парке?
Поднатужившись, я встал на четвереньки, затем — на ноги. Боль… Парк вокруг заплясал. Переждав приступ, я осмотрелся по сторонам. Никого. Освещенная дорожка, подступающие к ней деревья, сверху — темное небо. Поздний вечер или ночь.
Происшедшее я помнил. «Повезло» попасть под удар тока. Сколько в линии киловольт? Хватит превратиться в головешку. Только я жив, да еще в парке. Ну, и как это объяснить?
Я оставил размышления и потопал вперед. Выйду к людям — разберусь. От движения боль притихла. Закусив губу, я шагал по дорожке. Поворот. Что за ним?
Впереди послышался топот ног, навстречу выскочили люди. Рассмотреть их я не успел.
— Олие! — закричали впереди, и меня сбили с ног. Я упал на живот. Сверху рухнули тела. Зашипев, я попробовал приподняться. Ни фига! Мне ударили под колено, развели в стороны руки и ноги и прижали к дорожке.
— Хей пату! — раздалось сверху.
Меня вздернули на ноги. Заломив руки за спину, наклонили к земле. В результате я видел дорожку и носки чужой обуви.
— Хей пату ту!
Меня схватили за волосы и задрали голову. Больно, мать их!
— Мурим! — удивилась стоявшая передо мной женщина.
На вид лет было лет двадцать пять. Гармоничные черты лица, хотя рот несколько великоват. Миндалевидный разрез глаз, черные брови под высоким лбом. Короткая стрижка темных волос. Симпатичная.
По бокам женщины стояли еще две. Лица грубые, туповатые, руки мощные. На меня они смотрели с прищуром. Словно выбирая, куда врезать…
— Мари ту!
Симпатичная указала на мой живот. Я попятился, но меня удержали. Здоровенная шагнула ближе и залезла в сумку на поясе. Извлекла связку ключей в чехле, паспорт, протянула симпатичной. Там первым делом взяла ключи. Рассмотрев, сунула здоровенной. Затем стала листать паспорт.
Я беру его на пробежки. Зачем? Чтоб милиция не цеплялась. Пару раз тормозили. Вечер, тип куда-то бежит. Подозрительно, а тут поиски грабителя… В отделении меня продержали до утра — устанавливали личность. Был бы паспорт — отпустили б сразу.
— Пу ю тин? — симпатичная потрясла паспортом.
— Не понимаю.
Симпатичная подняла бровь.
— Ай дант андестенд. Ихь фэрштээ нихть. Же не ву компрене[2]!
— Аляхель тин?
— Не понимаю! Я не знаю ваших гребаных языков. Отпустите руки! Задолбали!
Симпатичная задумалась и сказала что-то здоровенной. Та полезла в сумочку на поясе и достала нечто похожее на смартфон. Симпатичная провела над ним пальцем, засветился экран. Симпатичная вытянула руку со смртфоном в мою сторону.
— Алитей!
— Не пойму.
Симпатичная поднесла аппарат к своему рту и зашевелила губами. Нужно говорить? У нее там распознаватель? Смартфон застыл против моих губ.
— Алитей!
— Раз, два, три…
Смартфон промолчал. Симпатичная одобрительно кивнула и покрутила свободной рукой, требуя, чтоб я продолжал. Формирует базу?
— Я помню чудное мгновенье: передо мной явилась ты, как мимолетное виденье, как гений чистой красоты…
В другой ситуации я бы рассмеялся: явление чудное. Меня держат здоровенные тетки (мою голову отпустили, и я сумел их рассмотреть), еще двое поглядывают на меня без дружелюбия во взорах (это еще мягко сказано!), а я читаю стихи Пушкина главарю этой банды. То, что симпатичная здесь верховодит, понятно было без объяснений.
Память у меня хорошая, стихи я люблю. После Пушкина пошел Лермонтов, затем — Блок и Пастернак. Я добрался до Заболоцкого. Хватку тетки ослабили и отвели руки к бокам. Я стоял ровно и читал, читал. Горло стало саднить. Наконец, симпатичная дала знак замолчать. Я затих. Она поднесла смартфон к своему рту.