Роб нырнул в темный проход, чтобы привести жеребца. Элспет осталась одна. Она обошла пещеру. Кроме крошечного отверстия высоко над головой, выхода отсюда не было. Пещера стала ее тюрьмой, и все, что ей оставалось — это следить за солнечным лучом, скользящим по каменному полу.
Вернулся Роб, ведя в поводу коня. Он снял с животного седло, но оставил уздечку, привязав скакуна к узкому камню, торчащему из пола пещеры.
— Кажется, после меня тут никто не бывал, — произнес Роб, когда Элспет наклонилась, чтобы поднять кожаное ведро. — Я не мог понять, где я его потерял.
Он наполнил ведро водой и напоил коня. Жеребец тихонько заржал в знак благодарности, а потом принялся жевать овес из торбы, которую Роб повесил ему на голову.
Ухаживая за лошадью, Мак-Ларен, похоже, успокоился, чему Элспет очень обрадовалась. Она сомневалась, что, оставаясь в обществе безумца, ей удастся прожить долго. Бормоча ласковые словечки своему скакуну, Роб напоминал самого обычного горца.
Он похлопал коня по изогнутой шее.
— Ешь, Фалин, ешь. Ты славный парень.
— Фалин? Так значит, у него есть имя? — спросила Элспет. — А я думала, что не стоит давать кличку лошади, если знаешь, что зимой ее, возможно, придется съесть.
Роб усмехнулся.
— Я скорее съем собственные сапоги, чем убью этого замечательного коня. Фалин слишком ценная лошадь. Он облагородит табуны Мак-Ларенов на все грядущие поколения.
— Так значит, ты дал ему имя демона?
— Ты не видела его до того, как его объездили. Он заслужил эту кличку. Даже сейчас он только мне позволяет садиться на свою спину.
— Но мне он это тоже позволил, — напомнила Элспет.
— Ни у тебя, ни у него не было выбора.
Роб стянул с плеча сине-зеленый плед клана Мак-Ларенов и стащил рубашку. Его крепкая грудь и руки были обвиты тугими мышцами, а вокруг коричневых сосков курчавились жесткие черные волосы. Из левого бицепса продолжала течь кровь.
— Можешь издеваться надо мной, — угрюмо буркнул Роб, устроившись рядом с Элспет у самого родника.
— Если хочешь знать, я часто лечила отца, поэтому можешь оставить свои шуточки при себе. — Она осмотрела рану, судя по всему, представлявшую собой разрез с ровными краями. Но полной уверенности у нее не было. Чтобы судить наверняка, вначале необходимо было промыть рану. — У тебя есть что-нибудь, чем мы могли бы тебя перевязать?
— Нет.
— А как насчет иголки? Придется наложить швы. Виски у тебя есть?
— Это найдется. — Роб встал, отошел и принялся рыться в седельной сумке. — Для перевязки может сойти и обрывок твоей юбки.
Ее свадебному платью уже и без того крепко досталось. Но у них больше ничего не было, и у нее не оставалось выбора.
Мать Элспет эта бархатная юбка насыщенного винного цвета приводила в полный восторг. Она решила, что шелковая розовая отделка будет красиво оттенять розовый лиф платья и сделает наряд просто идеальным для свадьбы. Элспет ни за что не удалось бы разорвать толстый бархат, но шелк был гораздо податливее. Безмолвно попросив прощения у матери, девушка начала дергать подол платья. Наконец ей удалось разорвать аккуратные стежки Мораг Стюарт и отделить от юбки целую полосу шелка.
Подняв голову, Элспет обнаружила, что Роб не сводит глаз с ее обнаженных щиколоток. Его черты исказились от желания. Элспет подобрала ноги, спрятав их под бархатом. Ей было ясно, что помимо убийства у Мак-Ларена существуют и другие возможности причинить ей вред, и это опечалит ее семью куда больше, чем просто ее мертвое тело.
— Похоже, в ремонте будет нуждаться не только моя рука, — сдавленным голосом произнес Роб.
— Я подошью подол платья после того, как позабочусь о тебе. Видишь ли, платью не грозит потеря крови. Но если при этом мне снова придется открыть лодыжки, то я попрошу тебя отвернуться, как и надлежит истинному джентльмену.
— Как скажешь. — Роб сел на каменный пол рядом с ней и протянул ей иглу и флягу с виски. — Но ты заблуждаешься, считая меня джентльменом.
У Элспет на языке вертелся ядовитый ответ, но она сдержалась, напомнив себе, что было бы глупо дразнить безумца.
Вместо этого она обмакнула розовую ткань в воду и начала промывать его рану.
— Тебе повезло, — заметила она. — Стрела зацепила тебя, но прошла навылет.
— Драммонд — норовистый мерзавец. Стрелять из арбалета, рискуя попасть в собственную невесту! — нахмурившись, ответил Роб. — С таким же успехом эта стрела могла попасть и в тебя.
Элспет смотрела на него, сощурившись и не переставая обмывать его руку. Та же мысль приходила в голову и ей. Она уже решила, что Лахлан совсем отчаялся, если отдал приказ стрелять. Тем не менее Элспет не понравилось то, что Безумный Роб критикует промахи ее суженого. Девушка злорадно ухмыльнулась про себя, когда ее похититель вскрикнул — она плеснула на открытую рану виски.
Выхватив у нее флягу, он сделал большой глоток и что-то пробормотал о женской расточительности.
— Если тебя так волнует моя безопасность, ты мог бы подумать о ней прежде, чем уволакивать от алтаря, — вспылила Элспет. В конце концов, злодеем здесь был он, а не Лахлан. — Я прошу тебя не отзываться дурно о человеке, который должен стать моим мужем.
— Кстати, а почему ты согласилась выйти за него? — поинтересовался Роб, приподняв бровь. — Малыш Лахлан красиво за тобой ухаживал?
— Тебя это не касается, — отрезала Элспет. — А если честно, то он вообще за мной не ухаживал, ни красиво, ни как-либо иначе. И почему ты называешь его малышом? Он такого же роста, как и ты.
Роб фыркнул в ответ.
— Людей меряют разными мерками.
— Ну да, например, меркой доброты или смелости, — убежденно подхватила Элспет.
— Не только, — хмыкнул Роб. — Разумеется, мне не дано этого знать наверняка, но такие малодушные типы, как твой суженый, часто испытывают нехватку и кое в чем ином. Но будучи девицей, ты, скорее всего, невежественна в этом вопросе.
Невинность и невежество не всегда ходят рука об руку. Элспет часто слышала, как фрейлины королевы перешептываются, прикрываясь веерами, о том, кто из придворных кавалеров хорошо оснащен от природы, а кому приходится подкладывать в гульфик скатанные чулки. Только горцы не следовали моде и не носили под килтами ничего, кроме того, чем одарил их Господь. Элспет покосилась на ноги Роба.
Она почувствовала, как заливается краской. Что это с ней? Она ведь не из тех, кто пялится на мужские мошонки.
Во всяком случае, была не из тех.
— Прошу вас, сэр, обратить внимание на то, что я держу в руках иглу с намерением ее использовать.
— Уже обратил, — отозвался Роб.
В его голосе звенел сдерживаемый смех. Он потянулся к девушке правой рукой и погладил ее по плечу.
Хотя коснуться ее кожи ему не позволила ее сорочка и шелковый рукав платья, Элспет почувствовала жар, исходящий от его ладони. Ее руки тут же покрылись пупырышками гусиной кожи.
— Тебе холодно?
— Да, но я не ожидала, что тебя это обеспокоит.
Она проткнула его кожу иглой с большей силой, чем это было необходимо.
Роб даже не вздрогнул, хотя его пальцы стиснули ее руку, а губы крепко сжались.
— Тебе будет больно, — предупредила Элспет, протягивая сквозь отверстие в коже нитку.
— Что ты, девушка, мне просто щекотно, — отозвался Роб, пристально глядя ей в глаза и поглаживая ее руку большим пальцем.
— Что ты делаешь? — возмутилась она.
— Хм-м-м? — с невинным видом промычал Роб и моргнул. Элспет перевела многозначительный взгляд на его руку.
Палец замер.
— Я просто пытался отвлечься от боли, — пояснил он. — Ты очень мягкая.
— Ты привык к грубой шерсти, а сейчас гладишь шелк и ощущаешь его мягкость.
— Не-а, я могу представить себе, какая ты под всей этой одеждой, — возразил Роб. — Я уверен, что твоя кожа может соперничать с шелком.
— В самом деле?
Элспет снова ткнула его иглой. Роб застонал.
— Ага. Может, твой отец и позволяет тебе лечить его, но ты сама должна признать, что касания у тебя далеко не целительные.
— А какие касания ты считаешь целительными? — спросила она, спеша протянуть нитку и завязать очередной узелок.