— Я уже ученый! За одного битого двух небитых дают! — гордо сообщает дедушка. — Сейчас я их положу в карман, а карман застегну булавкой, и все будет нормально!
Дай Бог, как говорится. А ко мне уже новый посетитель. Точнее, посетительница. Девушка лет 18. На вид простушка. С косичками. Одета очень скромно. Кто может ею заинтересоваться? А она тихонько шепчет:
— Беда у меня, помогите…
— Что случилось?
Ситуация оказалась самой банальной. Неделю назад ее остановила на улице цыганка и, посмотрев в глаза, тут же сообщила, что у девушки болеет мать, и предложила свою помощь. У Ольги П. мать действительно лежала в больнице с тяжелым заболеванием, и девушка испытала доверие к словам собеседницы. В принципе, в этом нет ничего удивительного. Цыганки — прекрасные физиономисты и психологи. Цыганка сказала, что поможет, но надо погадать на «зорьку», а для этого нужно золото. Конечно же, завтра она его вернет. Но назавтра выяснилось, что этого золота для спасения матери маловато. Ольга встречалась с цыганкой три раза подряд в течение трех дней. Отдала два золотых кольца, цепочку с кулоном, часы и 500 рублей — все семейные накопления. Поняв, что больше у девушки ничего нет, цыганка перестала приходить на встречи. Но маме за эти дни не стало легче, Ольга забеспокоилась и поспешила к нам. Я был в шоке. Невольно спросил:
— Девушка, вы из какой деревни приехали?
— Почему из деревни? — она даже обиделась. — Я с детства в Ростове живу!
— С детства? И никто никогда не говорил, что цыганкам нельзя верить и ничего нельзя давать?
Молчит. Принял заявление и отправил домой, ничем не обнадежив. Может, в следующий раз будет осторожнее. Правда, что-то мне в это не верится.
Только ушла она, как стук в дверь. Боже мой! Опять он! Ничего не понимая, гляжу на бодро входящего ко мне на правах старого знакомого ветерана.
— Что вам, дедушка? Забыли какую-то справку?
— Да нет! Нет! — он достаточно оживлен. — Украли!
По радостному блеску глаз понимаю, что он чувствует себя героем дня.
— Не сходите с ума, дедушка! Что у вас опять украли?
— Да справки, которые вы написали! — он театрально-эффектным движением распахивает пиджак, демонстрируя мне новый разрез, но уже другого кармана.
На этот раз дедушка прямо из отдела пешком дошел по улице Текучева до проспекта Буденновский и там сел на автобус в сторону Центрального рынка. То есть поехал тем же самым маршрутом: Текучева — «Дом обуви». И, выйдя из автобуса, вновь по старой, испытанной годами традиции на всякий случай запустил руку во внутренний карман. И… правильно, там было пусто. По уже проторенной дорожке он вернулся ко мне. Вновь приходится заниматься нудной бумажной работой по восстановлению утраченных документов. Но на этот раз, чтобы обезопасить себя от еще одного посещения дедушки, договариваюсь с Иваном Задорожным, нашим водителем, что он отвезет его домой:
— Ваня, только очень тебя прошу! Не в район дома, а к самому дому. И сам лично убедись, что это чудо вошло в подъезд!
Поглядев, как машина рванула от отдела, не спеша возвращаюсь в кабинет. Если дедушке все-таки суждено сегодня быть обворованным в третий раз, то пусть уж лучше это произойдет на территории его родного Кировского района. И пусть «кировчане» сами с ним «мучаются», выписывая кучу всевозможных справок.
Ну и страна: без милиции никуда
Дела семейные, как я считал, к работе милиции имеют мало отношения. Но оказалось, что нет. Страна такая. Мягко скажем, своеобразная. Без милиции — ну никуда! В январе 1988 года моя жена Галя вышла на работу из декретного отпуска, в котором она находилась после рождения Тани, нашей второй дочки. Нас уже четверо. Вышла на работу в очень радостном настроении, но, проработав несколько дней, почему-то «скисла». А в один вечер, когда я после работы пришел домой, застал её совершенно заплаканную. На вопрос, что случилось, рассказала следующее: по окончании института она была распределена на Ростовский завод нестандартизированного оборудования П.О. «РОСТСЕЛЬМАШ» и 31 июля 1981 года зачислена в инструментальный корпус № 2 инженером-технологом. 13 февраля 1984 года она была переведена в технический отдел завода инженером 3-й категории, что являлось повышением. При этом её оклад со 110 рублей поднялся до 120.
Галина Смоленская (Проскурина)
Пока она была в отпуске, произошло существенное увеличение должностных окладов, но при этом, с целью экономии, многих сотрудников управления понизили в должностях или в категорийности, то есть понизили их категории. Например, инженер 2-й категории стал инженером 3-й, и так далее. Но при этом оклады на 20–30 рублей выросли у всех. Всё это было оформлено через аттестацию сотрудников приказом министерства машиностроения, в чьем ведении было П.О. «РОСТСЕЛЬМАШ». На основании этого приказа министра генеральный директор издал свой приказ о проведении аттестации, утвердил аттестационную комиссию и порядок проведения аттестации на заводах. Все сотрудники обязаны были пройти аттестацию до 31 декабря 1987 года. В это день истекли полномочия комиссии и сроки действия всех приказов. Но Галя вышла из декрета в январе 1988 года и аттестацию не проходила. В соответствии с законом после выхода из декретного отпуска её обязаны были вернуть на ту должность, с которой она уходила в декрет. Но на этой должности оклад был уже 180 рублей, что на 60 рублей было больше, чем ранее она получала. Поэтому в отделе её попросили написать заявление о её согласии перейти на должность техника-технолога 1-й категории с окладом 140 рублей, что тоже на 20 рублей больше, чем она получала ранее. Она отказалась. Её испугал не вопрос оклада, а понижение в должности до техника, где требовалось не высшее образование, а только средне-специальное. В случае перехода на другую работу могли возникнуть вопросы: почему такое понижение? Не справлялась? Когда она отказалась, её руководство вручило ей предписание о том, что через неделю будет проведена её аттестация. При этом её начальник отдела намекнул: лучше написать заявление, иначе вообще не аттестуем и уволим. Отсюда и слезы.