— Почему «бананы»? — удивилась Катарина.
— Потому что вряд ли человек, на которого направлен ствол пистолета, ни с того ни с сего заорет «бананы!». Но уж если он его заорет, можно не сомневаться — это наш друг.
— А что делать с остальными? Которые не друзья? Убить?
Мария фон Белов посмотрела на свою сильную, уверенную в себе красавицу-внучку и тяжело вздохнула.
— По обстоятельствам, — сказала она, наконец. — Действуй по обстоятельствам.
2
Катарина фон Белов в десятый раз прошла вдоль строя своих Валькирий, придирчиво осматривая их обмундирование. Все было безупречно — новенькая черная форма сидела на девушках, как влитая, кортики занимали предписанное уставом место на расстоянии одной ладони от пряжки ремня, вороненые рыльца автоматов выглядывали из-за левого плеча. У самой Катарины за спиной висел портативный Metallstrahl [5] — грозное оружие, выстрел из которого прошивал насквозь четырехдюймовую стальную плиту. Двенадцать Валькирий, вооруженных до зубов и готовых растерзать любого, кто покусится на их маленький фатерланд.
Команда Шарлотты Фриз выстроилась в другом конце ведущего к шлюзам тоннеля. У оберлейтенанта было больше людей — двадцать человек, но Валькирий из них было всего восемь, остальные — техники из вспомогательных подразделений. Это обстоятельство давало Катарине повод думать, что ее людям поручено более ответственное задание. Наверняка русские окажут сопротивление, начнется стрельба. Пока техники Фрйзе будут заниматься своими скучными делами в радиорубке и машинном отсеке, Валькирии Катарины будут сражаться с азиатскими варварами. Это ли не свидетельство высокого доверяя, которое оказала ей рейхсфюрер?
Чрезвычайно гордая собой, Катарина забыла даже, что еще несколько часов назад тайком плакала, вспоминая о погибшем Сурте. Гонки на медведях, конечно, неплохо повышают уровень адреналина в крови, но никакие соревнования не могут сравниться с предвкушением поединка со смертельно опасным противником.
— Запомните, девушки, — отчеканила Катарина, — нам предстоит за несколько минут подавить сопротивление со стороны русских. На нашей стороне будет фактор внезапности — их экипаж уверен, что идет по сигналу канадской подводной лодки. Когда «Скат» приведет их к шлюзу, они, скорее всего, заподозрят неладное, но тут им уже некуда будет деться. Выход из туннеля блокируют Морские Собаки, а в шлюзе будем поджидать их мы. — Разрешите вопрос, унтер-офицер, — подала голос золотоволосая Хельга Байер.
— Разрешаю, — важно кивнула Катарина.
— А если они не откроют входные люки? Что тогда?
— Тогда техники из команды оберлейтенанта Фриз вскроют их плазменными резаками. После этого мы проникнем внутрь и нейтрализуем всех, кто попытается оказать сопротивление. Разрешаю огонь на поражение по всем целям, кроме специально обговоренных на инструктаже. И вот еще что: постарайтесь Не испортить оборудование русской станции. Она нам еще понадобится. Еще вопросы?
Вопросов больше не было, и Катарина, одобрительно кивнув, отошла от своей группы — ей не терпелось обсудить кое-какие вопросы с более опытной Шарлоттой Фриз.
— Как ваши люди, унтер-офицер? — не оборачиваясь, спросила Шарлотта. Она внимательно вглядывалась в экран настенного визора. — Готовы к операции?
— Разумеется, оберлейтенант. Им уже не терпится ворваться на русскую станцию. Не удивлюсь, если они заключают пари, кому посчастливится взять в плен вражеского капитана.
— Главное — не увлекайтесь, Катарина, — посоветовала Фриз — Все-таки, это не военное судно, скорее всего, они просто сдадутся в плен. А нам, как вы понимаете, не помешает десяток другой заложников.
Катарина поджала губы. Она уж как-нибудь сама разберется как ей поступать с экипажем станции. Не для того она подошла к Шарлотте, чтобы выслушивать ценные указания, как надо вести себя во время захвата.
— Я хотела спросить вас о предметах. Насколько я понимаю, это главная наша цель…
— Не совсем, — холодно улыбнулась Фриз. — Это главная цель моего подразделения.
— Но…
— Никаких «но». Приказ рейхсфюрера не подлежит обсуждению. За судьбу предметов отвечают мои люди.
Катарина промолчала, переживая неожиданное унижение. Вот значит как, бабушка, подумала она. Грязную работу ты поручила мне, а захват сокровищ, которые везут сюда русские — этой стерве Шарлотте!
— Я все-таки хочу уточнить, — проговорила она, с трудом сдерживая нахлынувшую злость. — Какие-либо из этих предметов могут быть использованы против штурмовой группы?
Фриз пожала плечами.
— Теоретически — да. На станции, например, находится мощный артефакт «Морской конек», с помощью которого можно убивать людей и разрушать материальные объекты на расстоянии. Но, насколько мне известно, этот предмет принадлежит нашему китайскому другу, который может воспользоваться и против русских, но вовсе не против нас.
Шарлотта вдруг помрачнела.
— Честно говоря, существует только одно обстоятельство, которое тревожит меня по-настоящему. Уже десять часов усекая станция не выходит на связь. Они по-прежнему идут по нашему пеленгу, но идут в полнейшем радиомолчании.
— Может быть, у них испортился передатчик? — предположила Катарина.
— Скорее всего, так и есть. Но это означает, что мы потеряли единственный канал, по которому наш китайский друг мог информировать нас о событиях, происходящих на станции. Теперь это игра вслепую. Поэтому, унтер-офицер, ваш вопрос не так глуп, как может показаться на первый взгляд.
— Глуп? — вспыхнула Катарина.
— Наивен, — поправилась Фриз. — Если Морской Конек действительно попал в руки чекистов, нас могут ожидать неприятные сюрпризы. Хуже всего то, что определить, у кого именно он находится, невозможно. Поэтому, если вы увидите, что с кем-то из ваших людей происходит что-то непонятное… например, невидимая сила ломает им руки или ноги, отрывает голову…
— Голову?
— Конек способен еще и не на такое. Так вот, в этом случае забудьте мои слова о том, что нам нужны заложники, и убивайте всех, кто находится в поле вашего зрения.
В этот момент под металлическим потолком шлюза завыли сирены. Оберлейтенант Фриз ткнула пальцем в экран визора.
— Объект вошел в туннель. Возвращайтесь к своим людям, унтер-офицер.
Туннель, пробитый в лавовом пузыре потухшего вулкана, имел около четырехсот метров в длину и пятьдесят — в ширину. Массивная русская станция двигалась по нему так уверенно, будто штурман проходил этот маршрут каждое утро. Перед ней скользила легкая подводная лодка «Скат», не приспособленная для длительных переходов, использовавшаяся колонией Туле для исследования морского дна в радиусе двухсот километров от вулкана.
Как только объект преодолел половину пути до ворот шлюза, у входа в тоннель появилась стая Морских Собак. Тюленеподобные существа принялись сновать между скальными выступами, обрамлявшими вход наподобие античных колонн, натягивая между ними крупноячеистую металлическую сеть. Когда плетение этой грубой паутины было закончено, двое Морских Собак установили на каменистом дне громоздкий черный генератор и подсоединили его кабелем к сети.
Теперь, если бы станция решила повернуть назад, она неизбежно напоролась на сеть, через которую Собаки в ту же секунду пустили бы электрический ток огромной мощности. Подобный разряд выключил бы всю аппаратуру станции, ослепил бы и обездвижил ее. На жаргоне стражей Ближнего Периметра эта электрическая ловушка называлась Nacht und Nebel.[6]
Но объект и не думал поворачивать. Он, не снижая скорости, прошел последний отрезок туннеля и приблизился к стальным воротам шлюзов. Здесь его уже ждал «Скат», по-прежнему передававший сигнал «следуйте за мной».
— Открыть внешние ворота, — раздался под стальными сводами усиленный мегафоном голос Шарлотты Фриз.
5
«Металлический луч». Электромагнитная пушка, выпускавшая крошечные металлические частицы с огромной скоростью, что-то вроде гиперскоростного дробовика. Разрабатывалась нацистами в последние годы существования Третьего Рейха, по некоторым данным, использовалась против авиации союзников. В портативных версиях выпускалась только в колониях в Антарктиде (Новая Швабия) и Арк (Туле). Вспомогательная женская служба СС.
6
«Мрак и туман» — печально известный приказ Гитлера об аресте на территории Голландии, и Франции лиц, «представляющих опасность для безопасности Германии». Что делать с арестованными Гестапо решало само — согласно воле фюрера, они должны были «бесследно исчезнуть во мраке и тумане».