Единственным, что тревожило Фей, была семья молодой женщины, которая дала ей шанс выжить. Она хотела выразить им соболезнование и поблагодарить, да и все мы этого хотели. Но Дэниел сказал, что эти люди приняли решение не давать о себе никаких сведений. По его подсказке мы с мамой писали благодарственное письмо, которое он согласился им передать. Не сейчас, позже, когда они оправятся от потери и обретут покой. Я надеялась, что моя мама оправится от приобретения, но она была очень чувствительным человеком. Мне было ясно: мысль о том, что кому-то другому пришлось умереть, чтобы она смогла жить, будет преследовать ее до конца дней.
— Ну, это было не совсем так, — уточнила Полли.
— Это было именно так, — возразила Дез.
Но я лучше знала.
— Папа никогда не говорит «прелести».
— Вообще-то говорит… — вставила мама с лукавой улыбкой.
— Мама! — Такие образы мне были совершенно не нужны. У меня даже возникло желание найти кладовку уборщицы и хлоркой (или чем там в больницах поддерживают стерильную чистоту) промыть себе мозг. Теперь это явно надолго засядет у меня в голове, и вообще на всю жизнь может остаться психотравма.
Мама фыркнула.
— Лейни, я тебя умоляю! Как, по-твоему, ты родилась? Уверяю тебя, не после непорочного зачатия. — На лице ее появилось мечтательное выражение, как будто она предалась воспоминаниям. — О, нам было весело, когда мы тебя делали. Твой отец может вытворять такое своим…
Я заткнула уши и загудела, чтобы не услышать, что она скажет. Не помогло. Даже через свое жуткое гудение я слышала ее голос.
— …твоему отцу всегда нравилось, как одета статуя Свободы, поэтому я купила такое платье…
— Замолчи! Замолчи! Замолчи! Пожалуйста-а-а-а! — взмолилась я.
Фей наконец замолчала и посмотрела на меня.
— Хватит вести себя, как маленькая девочка, — сказала она, разглаживая одеяло на животе. — Я видела этого красавца, с которым ты приходила. Вы руки друг от друга не могли оторвать. Он, наверное, и в койке неплох, да? Это же Ной Кроуфорд, самый завидный жених в Чикаго.
— Серьезно? Меня сейчас стошнит, — скучным тоном произнесла Лекси, рассматривая свои ногти. Потом она вздохнула и подняла голову. — Я люблю своего брата и все такое, но мне правда не хочется это слышать.
— Тихо, подруга, я хочу знать все, — сказала мама, стараясь быть скорее не мамой, а одной из моих болтливых подружек, и снова повернулась ко мне. — У него большой аппарат?
Я на мгновение оторопела.
— Не собираюсь я отвечать на такие вопросы! — выпалила я, заливаясь краской. Мне захотелось накрыться с головой одеялом, сжаться и просто дождаться, когда это все кончится. — Тебя что, на молодых потянуло? Я твоя дочь, если ты забыла, и со мной не надо так разговаривать.
Дез встала на защиту моей мамы.
— Слушай, ты, Сандра Ди, хватит быть такой ханжой, выпусти на волю свою внутреннюю «Ча-Ча Ди Грегорио». Ты вырядилась в крашеную кожу, надела туфли на шпильках и захомутала своего Дэнни Зуко. — Ее увлечение «Бриолином» порой переходило всяческие границы. — Давай думать о других. Я хочу сказать, ты сорвала джек-пот, так хоть поделись впечатлениями с менее удачливыми. — Дез закинула ногу на ногу, уперлась локтем в колено и поставила подбородок на ладонь. — Так чем он работает? И не пытайся нам врать. Я видела, какого размера у него ступни и кисти рук.
— О боже! Поверить не могу! — пробормотала я, проводя рукой по лицу. — Меня что, снимает скрытая камера?
Дез подняла одну сжатую в кулак руку к лицу, а второй начала крутить возле нее, как будто держала направленную прямо на меня кинокамеру.
— Лейни Мэри Талбот, это ваша жизнь, — сказала она голосом ведущего телеигры. — Итак, расскажите, что у него… Венская сосиска или грузовик с прицепом?
— Да-да, скажи, — подхватила Полли.
Я обалдела. Она говорила так, будто ждала от меня, как минимум, секрета вечной жизни. Ной был ее начальником, а ее муж считался, пожалуй, самым близким другом Ноя, и при этом она беззастенчиво лезла в мои дела, чтобы узнать, какой длины у него шланг.
Лекси опять вздохнула и закатила глаза.
— Господи, да скажи ты им, и давай уже поговорим о чем-нибудь другом.
— Хорошо, хорошо! — закричала я, поднимая руки. — У него огромный! Колоссальный. И секс божественный! Он делает так, что я начинаю говорить на неведомых языках, а голова у меня крутится на шее, как будто в меня бес вселился. Если бы абсолютный, величайший секс во Вселенной мог обрести физическую оболочку, он клонировал бы себя из Ноя Кроуфорда. Он — воплощение множественных оргазмов, альфа и омега мужской силы. Из его агрегата нужно сделать чучело и поставить на камин, как охотничий трофей, или выставлять в музее за пуленепробиваемым стеклом, с теплочувствительной сигнализацией и датчиками движения. Это святой Грааль пенисов, и только он использовать его в полную силу. Вот! Довольны?