— Как же я тебя люблю, Ной Кроуфорд, — едва слышно прошептала я, завела руку за спину и погладила его голую ягодицу. — Спасибо.
— И я тебя люблю, Лейни Талбот, — прошептал он, тяжело дыша. Я чувствовала спиной, как вздымается его грудь и бешено бьется сердце. — Я даже не могу представить, чтобы занимался чем-то настолько интимным не с тобой, а с кем-то другим. Спасибо, что доверилась мне.
5
КРАСНЫЕ ЦВЕТЫ
Ной
Заниматься любовью с Лейни было самой простой вещью на свете, ведь я любил ее всем сердцем. Но доставлять ей боль ради собственного удовольствия стало для меня настоящей пыткой.
Мне так этого хотелось. Запретный плод всегда сладок, но когда я вошел в нее сзади в первый раз и услышал, как она зашипела, а тело ее замерло… Я ожидал, что она почувствует боль, но явно оказался не готов к тому, что ей будет настолько больно. Я уже хотел все прекратить, но она стала почти умолять меня не останавливаться, хотя сама не ощущала ничего, кроме боли. Именно эта мольба о том, что должно было стать ее и моим первым разом, и заставила меня передумать.
Я дал бы ей все, выполнил бы любую ее просьбу. Я достал бы луну с неба и бросил бы к изящным ножкам Лейни. Я скомкал бы в шарик Вселенную и вложил бы его в ее маленькие ладошки… Все, что угодно. Потому что она заслуживала гораздо большего, чем это, и я был готов жизнь свою положить на то, чтобы у нее все было.
Но я никогда не смог бы искупить перед ней свою вину за то, что отнесся к ней как к безликому телу, существующему только для того, чтобы удовлетворять мои похотливые желания. Как к очередной купленной игрушке, как к собственности. За то, что лишил ее невинности. Как у нас могло что-то получиться, если наши отношения зародились в недрах таких грязных намерений?
Но нужно было верить в лучшее. Если то, что происходило между нами, и было неправильным, то я не хотел ничего исправлять. Да, банально, но это правда. Видите? Я начал превращаться в покорного исполнителя ее желаний.
Объясню.
Я оказался на грани нервного срыва — меня всего трясло от страха причинить Лейни боль и от того, что приходилось сдерживать свои желания. Это было так приятно. Я не хочу сказать, что традиционным способом с ней не было приятно, нет. Меня особенно завело то, что мы занимались чем-то запретным. Такое можно делать только с тем, кому полностью доверяешь, с тем, с кем планируешь провести остаток жизни, с тем, с кем чувствуешь священную, мать ее, связь.
То, что я когда-то наблюдал между Джули и Дэвидом, не имело ничего общего с тем, что только что случилось у нас с Лейни. Они трахались просто ради траханья, чтобы выпустить мне кишки и оставить подыхать в луже крови на полу. Никогда в их жалких жизнях не будет того, что объединило меня с Лейни. С моей Лейни.
Нам это было нужно, нам нужно было перед расставанием подняться до самого высокого уровня доверия. И хоть я знал, что ради нее должен оставаться сильным, у меня сердце кровью обливалось, когда я представлял, как вернусь вечером домой, а там не будет ее. Она не будет лежать рядом со мной в постели каждую ночь. Я не буду каждый день видеть ее глаза, ее взгляд. Взгляд, который говорит больше, чем тысяча слов. Взгляд, который говорит: ты — мой мир, а я — твой. Уста могут сказать все, что угодно, но глаза никогда не лгут. То, что я видел в глазах Лейни, отражало то, что сам чувствовал каждой клеточкой своего тела. Она любила меня. По-настоящему любила. Не мои деньги, не положение в обществе. Меня. И я, черт возьми, не собирался это просто так оставлять. Чего бы это мне ни стоило.
Дилейн шевельнулась, напоминая, что я все еще в ней, расслабленный, но вновь твердеющий тем больше, чем дольше нахожусь внутри. Если она будет продолжать так двигаться, мне будет только труднее заставить себя покинуть такое сладкое гнездышко. Я бы с радостью провел еще один раунд, но знал, что ее ощущения и так были не из приятных, и не хотел пользоваться ее желанием отдаться мне полностью. Одного ее присутствия в моей жизни было достаточно, теперь же настало время дать ей что-то взамен. Поэтому, пока я не затвердел окончательно и не сделал ей еще больнее, я вышел из нее… надеясь, что, если сделать это побыстрее, будет не так больно.
Мое сердце как будто проткнули ножом, когда она вздрогнула и поморщилась, а мозг тут же переключился на режим опеки. Я был готов боготворить эту женщину, показать ей свою признательность и заботиться о ней так, как она заботилась обо всех вокруг, включая меня.