Бодрил и факт моей востребованности у представителей противоположного пола. Я, правда, пока не определилась с приоритетами, но впереди у меня было достаточно времени, чтобы сделать выбор. Меня домогались трое: местный житель, сорокалетний владелец туристического агентства; немецкий бизнесмен, находящийся в несколько более продвинутом возрасте, уступающий аборигену комплекцией, но не накалом страстей; и приблудный соотечественник, несомненно Имеющий фору по части прожитых лет даже по сравнению со мной, не только с конкурентами, зато совершенно неясного рода занятий. Хотя объяснялись мы с ним на родном языке и парень многословно и с удовольствием повествовал о своем времяпрепровождении на родине, я так и не поняла, в какой сфере он активно трудится. Уж очень у него лексикон скудный, да и мыслями он весь в своей профессиональной деятельности.
Как бы ему, интересно, понравилось, начни я его грузить структурными особенностями волосяного покрова и способами стрижки, химической завивки и окраски волос разного типа? А я почему должна слушать, что он там планирует расписать под хохлому? Да хоть городецкой росписью!
Все-таки правы англичане, которые ни за что не станут вне офиса распространяться о профессиональных проблемах. О чем человек должен думать на отдыхе? Правильно! А говорить? Тем более в присутствии женщины? Естественно, о ней самой. Вот когда комплименты говорить научится, милости прошу!
Болгарин начал бить под меня клинья сегодня утром во время раннего заплыва. Я решила, что грех не поплескаться до завтрака. А Илья, как оказалось, печется о поддержании спортивной формы постоянно. После двадцати минут бодрого кроля в одном направлении он взял с меня обещание, что заплывы мы теперь станем совершать в тандеме. А вот на его приглашение завалиться вечерком в один из ресторанов я пока твердого ответа не дала.
Господин Свинюгер (не уверена в правильности транскрипции: он и представился неразборчиво, да и мой школьный немецкий не слишком уверенно лег на институтский английский, так что я могла ненароком исказить его достойную фамилию) пал моей жертвой в гостиничном ресторане за завтраком. Не скажу, что он полностью в моем вкусе — Свинюгер, я имею в виду, — округлое гладенькое брюшко, на мой взгляд, вызывает умиление только в том случае, если принадлежит даме в интересном положении. Но в остальном вроде ничего. Мы с ним, правда, пообщаться как следует не успели, поскольку оба пребывали в состоянии максимальной сосредоточенности и не столько перекидывались дежурными фразами, сколько бдили, глядя по сторонам.
Особо расслабляться было некогда. Симпатичные девочки и мальчики в белоснежных сорочках без устали сновали по залу и считали своим долгом выхватить у зазевавшегося туриста едва начатое блюдо. Я так и не заметила, чтобы кто-то уписывал в углу недоеденную пищу, и оставалось предположить, что или ее смакуют в служебных помещениях, или ребятишки просто разнообразят ежедневную рутину элементами игры и соревнования. Не поверю только, что ими руководила забота об отдыхающих. Пропускная способность этого предприятия общественного питания была бы куда выше, если бы народу не приходилось бегать по пятому разу за провизией — взамен унесенной шустрым молодняком.
Но все равно первые ростки взаимной симпатии уже пустили корни, и, если я все-таки дозрею до ухаживаний немца, у меня есть шанс столкнуться с ним за следующим завтраком.
— Morgen urn diese Zeit, — сообщил он напоследок.
Завтра в то же время. Я правильно поняла?
После утренней трапезы я лежала на пляже, поочередно подставляла бока пока еще ласковому солнышку (до полудня, то есть времени, когда здравомыслящие граждане перебираются в тенек, у меня еще оставалось полчаса) и перебирала кандидатуры.
Увидев гнусного полицейского, я чуть было не кинулась в пучину морскую, хотя только что накупалась до одури. Что же это такое?! Долго еще он собирается трепать мне нервы?!
Положим, кто-то, настроенный более оптимистично, и поверил бы, что инспектору не чуждо простое человеческое желание искупнуться, но лично я подобную идиотскую мысль отмела сразу. Белая рубашка, заправленная в светлые полотняные брюки, кожаный потертый «дипломат» и, самое главное, официально-непримиримое выражение лица свидетельствовали о другом. Сумасшедший опять пришел по мою душу.
Разумеется, сдаваться просто так я не собиралась. За путевку плачены бешеные деньги, и сомнительно, что это неулыбчивое чучело намеревается компенсировать моральный или, на худой конец, материальный ущерб из собственного кармана.