И вот, когда на горизонте уже показались золотые маковки гороховецких церквей на высоком берегу, я увидел то, что было мне нужно. Недалеко от берега в тихой заводи покачивалась на воде небольшая рыбацкая лодка. Двое мужиков в выцветших рубахах неспешно перебирали сети.
— Капитан! — крикнул я, бросаясь к рубке. — Прошу вас, сбавьте ход на минуту!
Капитан, пожилой, усатый волгарь, высунулся из окошка, удивленно посмотрев на меня.
— Чего изволите, сударь?
— Вон, видите, лодка? — Я показал рукой. — Нужно с ними поговорить. Очень важное дело.
И присовокупил к просьбе синенькую.
Капитан пожал плечами, но команду дал. Пароход, пыхтя и отдуваясь, замедлил ход, и мы поравнялись с рыбаками.
— Эй, мужики! — крикнул я, сложив руки рупором. — На берег перевезете? Не обижу, заплачу!
Рыбаки оторвались от своих сетей, с любопытством посмотрели на наш пароход, потом на меня.
— А чего ж не перевезти, — лениво отозвался один из них, тот, что постарше. — Коли с оплатою не обманешь!
— Да вот те крест! — выкрикнул я и, повернувшись к Изе, который с недоумением наблюдал за моими маневрами, скомандовал: — Собирай вещи! Высаживаемся!
Изя только ахнул, но спорить не стал. Однако господин Рекунов не мог скрыть своего изумления.
— Простите, но почему мы тут сходим?
— Это важное дело, связанное с моими обязательствами перед партнерами, — пояснил я.
— Полагаю, превыше всего для вас, мосье Тарановский, должны стоять обязательства перед моей госпожой, мадам Верещагиной! — недобро прищурившись, произнес Рекунов.
— Про предыдущих партнеров я тоже не намерен забывать! Полагаю, мадам Верещагина должна правильно оценить мою верность взятым на себя обязательствам! — заявил я, намекая, что Верещагина — тоже мой партнер.
Рекунов нахмурился, но спорить не стал.
Через несколько минут мы, перекинув свои вещи в подошедшую к борту лодку, уже и сами спускались по веревочной лестнице. Рыбаки, получив свой серебряный полтинник, молча и сноровисто заработали веслами.
Пароход дал прощальный гудок и, шлепая колесами, двинулся дальше, оставляя нас одних на этой тихой, сонной реке.
Лодка мягко ткнулась носом в песчаный берег. Мы вышли на землю, пахнущую сосновой смолой и весенней прелью.
Вокруг стояла звенящая, напоенная ароматами леса тишина. Вдалеке куковала кукушка, отсчитывая кому-то отведенные годы.
— Ну и куда теперь, мосье? — спросил Изя, оглядываясь по сторонам и отмахиваясь от налетевших комаров. — Где это твое поместье? Ой-вэй, только не говори, что мы высадились не там!
— Искать надо! Должно быть где-то там, — ответил я, показывая рукой в сторону густого соснового бора, который начинался сразу за прибрежной полосой.
Мы взвалили на плечи наши дорожные сумки и пошли по узкой, едва заметной тропинке, углубляясь в лес.
Дорожка, петляв среди могучих сосен, вывела нас на проселочную дорогу, разбитую колесами телег. Вдалеке виднелись крыши той самой деревушки, которую мы видели с парохода.
— Ну что, Курила, пойдем у местных дорогу спрашивать? — предложил Изя. — Или так и будем по лесу плутать, пока на медведя не наткнемся?
— Пойдем, — согласился я, хотя можно было спросить у рыбаков, но я что-то совсем упустил этот момент.
Деревня оказалась небольшой, дворов на двадцать. Покосившиеся избы с соломенными крышами, заросшие лебедой огороды, сонные куры, копающиеся в пыли. На завалинке у одной из хат сидел древний, как сам этот лес, старик, смоливший самокрутку.
— Здорово, отец, — обратился я к нему. — Не подскажешь, где здесь усадьба господ Левицких?
Старик медленно поднял на нас выцветшие, слезящиеся глаза, оглядел с ног до головы.
— Левицких, говоришь? — прошамкал он беззубым ртом. — А на что они вам, господа хорошие? Нету здесь больше господ!
— Как это нету? А где же они? — нахмурился я.
— А кто ж их знает, — равнодушно пожал плечами старик. — Барина-то старого, Сергея Васильевича, почитай, два года как на погост снесли. А барышня молодая, Ольга Сергеевна, да братец ее, Мишенька, сказывают, уж и не хозяева тута. Усадьба-то под опекой казенной. Говорят, сосед наш, Мезенцев, на них в суд подал, землю отсудить хочет. Вот так-то.
Так-так!
— А где сама-то усадьба, отец? — настойчиво спросил я.
— А вон туда иди, по дороге, — махнул он костлявой рукой. — Версты три пройдешь, там и увидишь. Большой дом, беленый, с колоннами. Не промахнешьси!