— Так, кажется, это ваш сосед, Мезенцев, подал на вас в суд? — спросил я, стараясь, чтобы мой голос звучал по-деловому, хотя сердце буквально колотилось от ее близости. — Владимир упоминал об этом. Но я думал, это простое недоразумение.
Ольга горько усмехнулась. На ее бледном, уставшем лице это выглядело особенно печально.
— Недоразумение, говорите? О, если бы! Это не недоразумение, господин Тарановский. Это подлый грабеж.
— Но на каком основании? — вмешался Изя, который до этого скромно молчал, но теперь его коммерческое чутье не выдержало. — Земля ведь-таки ваша! Документы, планы межевания — все должно быть.
— Документы… — вздохнула Ольга. — Они есть. Только вот Мезенцев представил в суд какие-то свои, новые. Якобы при межевании, еще при дедушке, была допущена ошибка, и вся наша земля за рекой, та, что к лесу примыкает, на самом деле принадлежит ему.
— Но это же абсурд! — воскликнул я. — Это же самая ценная часть вашего имения, как я понимаю. Тот самый лес, который хотели купить те… французы.
— Именно, — кивнул Михаил, младший брат, который сидел рядом с сестрой и смотрел на меня с юношеской доверчивостью. — Я там каждое дерево знаю! Это наша земля, испокон веков! И сам Мезенцев никогда против этого не возражал. Буквально три года назад он еще ходил с папа́на охоту на вальштепа аккурат по тем землям и не имел никаких возражений против их принадлежности!
— А я еще девчонкой бегала по тому берегу Клязьмы, — с тихой грустью добавила Ольга. — Там есть старая ива, мы под ней с Володей в детстве прятали свои «секретики». Как же эта земля может быть не нашей? Но у Мезенцева, оказывается, есть бумаги из Палаты Землемерия, подтверждающие его права. И судейские чиновники ему верят. Или делают вид, что верят ему, а не нам…
— Ой-вэй, я вас умоляю, какие чиновники, какая вера! — не выдержал Изя. — Это же всем понятно, что без денег тут не обошлось! Он им таки на лапу дал, и немало!
— Мы тоже так думаем, — тихо сказала Ольга, и ее щеки залил легкий румянец стыда. — Наш поверенный, стряпчий из Гороховца, так и сказал. Говорит, дело наше правое, но без денег мы его проиграем. Судебный заседатель, господин Клюквин, намекал ему, что за тысячу рублей серебром готов «повнимательнее» изучить наши документы. Иначе решение будет уже в ближайшее время. А где нам взять такие деньги?
— А если не заплатить? — спросил я, чувствуя, как внутри закипает холодная ярость.
— А если не заплатить, он вынесет решение в пользу Мезенцева, — закончил за нее Михаил. — Суд уже многажды откладывал заседание. Впрочем, даже если мы выиграем, поместье, вернее всего, отпишут в казну. Накопился изрядный долг по закладной в Дворянский банк, а платить нам нечем. Поместье наше из-за осуждения Вальдемара взято в опеку, нам выдают на жизнь сущие крохи. Мы продали почти все, что можно было. Остались только мамины серьги…
— Ой-вэй, это оттого, что вы барышня? — участливо спросил Изя.
— Именно! Ольге не дают распоряжаться поместьем, потому что она женскаго пола, а я еще несовершеннолетний, — пояснил Мишель.
Ольга опустила глаза, и я увидел, как дрожат ее ресницы.
Наш разговор был прерван громким лаем собак во дворе, а затем стуком в дверь. В комнату, не дожидаясь приглашения, вошел приземистый, рыжебородый мужик в добротном армяке
— Управляющий Мезенцева явился! — ахнула Ольга.
— Ольга Сергеевна, вам поклон от Афанасия Никитича, — сказал он, не снимая шапки и с нескрываемым любопытством разглядывая нас с Изей. — Велел передать, что торги по вашему имению назначены на следующую неделю. Ежели желаете сохранить за собой хоть что-то, Афанасий Никитич готов выкупить ваш долг перед казной. За уступку спорного участка, само собой. По-соседски.
— Какие торги? — ахнула Ольга, бледнея. — Какой долг?
— А тот самый, что за вашим батюшкой числился, — ухмыльнулся управляющий. — В опекунском совете сказали, раз тяжба идет, а долг не уплачен, имение с молотка пойдет. Так что думайте, барышня. Предложение щедрое.
Он развернулся и, не прощаясь, вышел, оставив нас в полной растерянности.
— Я ничего не понимаю, — прошептала Ольга, прижимая руки к груди. — Какие торги? Почему так быстро? Нам же говорили, что пока суд не закончится…
Все это было слишком грубо, нагло. Да и слишком много совпадений: загадочные французы, скоропостижная помолвка, дуэль, внезапный иск соседа, а теперь еще и торги. Лес рубят щепки летят, так и нажиться еще пытаются.