— А если он не станет говорить? Если заподозрит неладное?
— Заговорит, — уверенно сказал я. — Он жаден и глуп. Я спровоцирую его, заставлю повторить свое гнусное предложение. А ваши друзья все это услышат!
Князь хлопнул ладонью по столу так, что зазвенели бокалы.
— Черт побери, Тарановский, да вы не коммерсант, вы — стратег! Мне нравится ваш план! Он дерзок и изящен. Я берусь это устроить! Сенатор Глебов, старый приятель моего папа́, человек безупречной честности. А генерал Арсеньев, ветеран осады Севастополя, ненавидит казнокрадов и мошенников. Они согласятся!
— Только одно условие, князь, — добавил я. — Мое имя не должно фигурировать в этом деле официально. Я человек приезжий, не хочу встревать в ваши столичные интриги. Вы представите меня просто как доверенное лицо, пекущееся об интересах сирот.
— Понимаю, — кивнул Оболенский. — Скромность украшает героя. Будь по-вашему! Что ж, господин «доверенное лицо», готовьтесь. Завтра вечером мы устроим нашему Аристарху Ильичу настоящий театр. И я с удовольствием посмотрю на финал этой пьесы!
План был готов. Оставалось только дождаться вечера и сыграть свою роль. Роль, от которой зависело ох как многое!
Глава 16
На следующий день Английский клуб жил своей обычной, респектабельной жизнью. В бильярдной стучали шары, в библиотеке шелестели страницами газет, а в картежной, в облаках сизого дыма, творилась судьба состояний и репутаций. Но сегодня здесь должен был разыграться спектакль, которого эти стены еще не видели.
Я прибыл в клуб вместе с князем Оболенским. Он был весел, оживлен и явно предвкушал предстоящее развлечение.
— Ну что, Тарановский, готовы к премьере? — подмигнул он мне.
Первым делом мы отправились к распорядителю клуба, дабы уведомить его о происходящем. Распорядитель, некий Иконников Евграф Капитонович, полноватый господин, услышав суть дела, к моему несказанному изумлению, даже обрадовался. Я ожидал, что руководство клуба будет не радо назревающему скандалу, но подозрения мои оказались напрасны.
— Этот господин уже не раз подозревался в шулерстве! — пояснил мне Евграф Капитонович. — Но за руку пойман не был, а потому до сих пор имеет членство. Если вы избавите клуб от его докучливого присутствия, завсегдатаи вам пудовую свечку поставят!
— Прекрасно. Он сейчас здесь? — поинтересовался я.
— Селищев? Да!
— А можете вы устроить, чтобы в голубой курительной сейчас не было посторонних, а в соседнюю комнату надо провести князя Оболенского с господами!
— О, нет ничего проще! — тут же усмехнулся Евграф Капитонович.
— Отлично! Тогда в нужное время пусть лакей позовет Селищева на встречу со мной! — предупредил я.
Князь тем временем отправился на поиски сенатора Глебова и генерала Арсеньева. Оболенский нашел их в хитросплетении комнат и залов и, обнаружив сидящими за бокалами хереса, с самым серьезным видом увлек в малую гостиную, смежную с курительной, якобы для обсуждения одного щекотливого дела, не терпящего посторонних ушей.
Я же, выждав несколько минут, направился в курительную. К сожалению, она была не пуста. Выбрав кресло возле закрытых дверей в другую комнату, я опустился в них и стал ждать условного сигнала.
Наконец в двери тихонько постучали — это означало, что Оболенский и наши свидетели заняли стратегическую позицию с той стороны. Я выглянул из курительной и подозвал швейцара, принимавшего плащи у лестницы.
— Любезный! Позови сюда Аристарха Ильича! Скажи, что это господин Тарановский желают переговорить с ним по известному ему делу.
Вскоре Аристарх Ильич Селищев спустился вниз.
— Мосье Тарановский? У нас кажется, назначена встреча в ресторане «Яр»? Вы решили не ожидать вечера?
— Именно так. Пройдемте сюда, чтобы переговорить без помех! — радушно пригласил я, увлекая его к креслам, поставленным у закрытых дверей в соседнюю залу. — Что будете курить? Вот, пожалуйте, табак с Ямайки!
Селищев опустился в глубокое кресло, нервно теребя в руках нераскуренную сигару. Он тщетно пытался изобразить на лице надменную скуку, но бегающие глазки выдавали его волнение.
— Итак, сударь, как я понимаю, вы желаете сделать мне какое-то предложение? — немного торжественным тоном начал он.
Я сел напротив и, нарочно не понижая голоса, произнес:
— О да, предмет для обсуждения у нас есть. И предмет сей весьма увесист. — Тут я усмехнулся. — Мы говорили про сто тысяч рублей серебром, если я не ошибаюсь?
Я произнес эту фразу достаточно громко, чтобы ее услышали за дверьми.