Он сделал паузу, и в комнате стало тихо.
— Долг этот — настоящий, не подложный. И он велик. Если мы его не погасим, то, несмотря на все наши судебные успехи, имение все равно может быть продано с торгов. И я почти уверен, что его выкупит казна.
— И что тогда?
— А тогда, — Плевак многозначительно посмотрел на меня, — произойдет именно то, на что и рассчитывали наши противники: казна, будучи заинтересованной в скорейшем строительстве железной дороги, просто-напросто бесплатно передаст этот спорный участок концессионерам. Вся их многоходовая, подлая интрига, очевидно, была рассчитана именно на это: разорить Левицких, забрать имение в казну за долги и получить землю даром.
— Так значит, долг нужно гасить? — уточнил я.
— Непременно, — кивнул Плевак. — И как можно скорее. Это выбьет у них из рук главный козырь.
— Хорошо, — сказал я. — С этим разберемся. А что с судом? Вы сами будете выступать?
Плевак смутился.
— Увы, Владислав Антонович, я еще не имею на это права. Я не присяжный поверенный, а только студент. Но в этом и нет нужды. По закону опекун имеет право сам представлять интересы своих подопечных в суде. Поэтому сенатор Глебов будет выступать в суде сам. А я… я буду его тенью: подготовлю для него все бумаги, речи, ходатайства, снабжу его всеми необходимыми юридическими аргументами. Ему достаточно будет лишь зачитать тексты, которые я подготовлю!
Я был в восторге. Этот молодой, скромный студент мыслил как настоящий стратег. Да, не зря в недалеком будущем он станет самым высокооплачиваемым адвокатом империи!
— Отлично, Федор Никифорович, — поддержал его я. — Значит, план таков. Вы остаетесь здесь, в Москве, и вместе с сенатором начинаете бумажную войну. Я же в ближайшие несколько дней отправляюсь в Петербург — у меня там свои дела. И, возможно, смогу найти там рычаги, чтобы повлиять на эту ситуацию и с другой стороны…
Глава 17
Итак, война за имение Левицких перешла в стадию позиционной, юридической борьбы. Сенатор Глебов, вооружившись бумагами, подготовленными Плеваком, при поддержке его консультаций и советов начал методичную осаду судебной системы. А у меня появилась возможность заняться главным — легализацией нашего амурского золота и оформлением перспективного прииска на Бодайбо.
На следующий день мы с Изей и Рекуновым уже сидели в вагоне поезда, идущего из Москвы в Санкт-Петербург. Нам предстояло прокатиться по знаменитой Николаевской железной дороге, чуду инженерной мысли того времени.
Это была совсем другая поездка, нежели из Владимира до Москвы! Вагоны здесь были новее, просторнее. Я снова взял билет в первый класс. Мой салон был отделан полированным ореховым деревом и синим шелком. На маленьком столике у окна стояла ваза со свежими цветами, а услужливый проводник в форменной ливрее предложил нам на выбор чай или кофе.
— Ой-вэй, Курила, я тебя умоляю, посмотри на это! — восхищенно шептал Изя, трогая пальцем бархатную обивку дивана. — Это же не вагон, а целый дворец на колесах! Я таки не понимаю, почему все эти господа так ругают эту железную дорогу? Это же просто чудо!
— Чудо-то чудо, — пробасил Рекунов, с трудом помещавшийся на узком диване. — Да только трясет, как в лихорадке. И дымом несет, аж глаза ест.
— Сергей Александрович, вы таки ничего не понимаете в прогрессе! — отмахнулся Изя. — Трясет! Это разве трясет? Трясет — это на почтовых, особливо где гати бревнами перекрыты. Вот там — я вас умоляю! А здесь просто чудо. Да и как летит! Извольте посмотреть в окно: деревья мелькают только так!
И действительно, поезд шел довольно плавно, с головокружительной по местным меркам скоростью — верст сорок, а то и пятьдесят в час. Дорога была проложена идеально прямо, как стрела, и за окном с невероятной быстротой проносились поля, леса, деревни.
— С такой скоростью мы до Петербурга доберемся меньше чем за сутки, — прикинул я. — А на лошадях неделю пришлось бы трястись!
— Семьсот верст — меньше чем за сутки! — ахнул Изя. — Это же просто фантастика! Представляешь, Курила, какие возможности это открывает для коммерции? Товар из Москвы в Петербург — за один день! Да это же золотое дно!
Я смотрел в окно и думал. Какой гигантский, невероятный путь я проделал за эти два года! От каторжного барака на Каре до бархатного дивана в вагоне первого класса, мчащегося в столицу империи. От беглого арестанта без имени до человека, который ворочает сотнями тысяч, нанимает лучших юристов и затевает интриги на государственном уровне. Все было похоже на сон, на какую-то байку… но это была реальность. И я стал ее главным героем, ее автором. Чего я еще не достигну?