— Курила, я, конечно, все понимаю, — начал Изя, и в его голосе смешались тревога и обида. — У тебя дела, у тебя планы. Но ты носишься по городу целый день, ничего не объясняешь… Я твой партнер или просто кошелек с ногами?
Но договорить ему не дал Рекунов. Он встал, и его массивная фигура, казалось, заполнила всю комнату. Голос его был холоден и официален, как параграф воинского устава.
— Господин Тарановский. Я жду отчета для Аглаи Степановны Верещагиной. Вы были отправлены в столицу для решения конкретного вопроса в Сибирском комитете. Вместо этого проводите тайные встречи с какими-то шведскими фабрикантами и патентными поверенными. Ваши действия вызывают у меня серьезные вопросы. Я требую немедленных и исчерпывающих объяснений.
Я посмотрел на их лица — на обеспокоенное и непонимающее Изино и на жесткое, подозрительное лицо Рекунова. Я не мог им рассказать правду. Не сейчас. Заявить, что я «изобрел» динамит, украв идею из будущего? Они бы сочли меня сумасшедшим. Рассказать о сделке с Нобелем? Это коммерческая тайна, разглашение которой могло сорвать все.
— Господа, я понимаю ваше беспокойство, — сказал я как можно спокойнее, хотя внутри все кипело. — Поверьте, все мои действия направлены исключительно на благо нашего общего дела. Я не сижу сложа руки, а создаю новые промышленные альянсы, которые дадут нам такие рычаги давления и такие возможности, о которых мы и мечтать не могли. Иногда, чтобы выиграть войну, нужно провести тайную операцию. Просто доверьтесь мне.
Изя, казалось, был готов поверить, но Рекунов оставался непреклонен.
— Доверие — вещь хорошая, господин Тарановский, — отчеканил он. — Но мой долг — это факты и отчетность. И я не вижу фактов, которые мог бы доложить хозяйке, кроме вашего странного и скрытного поведения. В своем следующем донесении Аглае Степановне я буду вынужден изложить свои прямые опасения.
Он резко развернулся и, не прощаясь, вышел из номера, плотно притворив за собой дверь. Изя растерянно смотрел то на меня, то на закрывшуюся дверь.
Я одержал сегодня самую большую победу в своей жизни. И, кажется, в тот же вечер оказался на пороге раскола с теми единственными людьми, на кого мог здесь положиться.
Глава 19
Да, Петербург оказался тем еще местечком! Жизнь здесь, пожалуй, была посложнее даже, чем наедине с тиграми и медведями на амурских берегах: огромная масса вопросов и очень мало ответов. И прежде всего, беспокоила ситуация с перспективным прииском на Бодайбо: здесь требовалось срочно принимать важные и необратимые решения.
Вечером в номере нашей гостиницы я расстелил на столе карту и позвал Изю. Перед нами было два пути, и оба рискованные, как прогулка по канату над пропастью.
Первый путь — простой и быстрый: прислушаться к «совету» чиновника и переписать заявку, указав несколько небольших участков, как это обычно и делают золотопромышленники-сибиряки. Может, десятин на сто, самое большее — на двести. Сделать вид, что мы скромные просители, не претендующие на многое. Возможно, нам бы и бросили эту кость, удовлетворившись солидной взяткой.
Но тут таилась ловушка, которую видел только я. Из будущего я знал, что Бодайбинские россыпи огромны. Но где именно находятся самые богатые, самые золотоносные участки? Разумеется, я не помнил точных координат. И, выбрав на карте наугад один или даже несколько небольших участков, рисковал ткнуть пальцем в небо. Мы могли потратить огромные деньги на взятки, на организацию экспедиции, а в итоге оказаться с пустыми лотками. И тогда весь наш план, все надежды на создание мощной финансовой империи с грандиозным грохотом рухнули бы…
— Таки если мы возьмем мало, — рассуждал Изя, словно читая мои мысли, — то где гарантия, что мы возьмем то, что нужно?
— Вот именно, — кивнул я.
Второй путь был куда более амбициозным: получить, как изначально планировалось, сразу же большой объем, а для этого пробить идею с акционерным обществом и уже на него подавать заявку на огромную территорию в две с лишком тысячи десятин или даже больше. Это позволило бы нам не играть в лотерею, а провести полномасштабную геологическую разведку, найти все самые богатые жилы и спокойно разрабатывать их. Это был путь к настоящему, огромному богатству, к созданию империи «Сибирское Золото».
Да только и здесь риски были колоссальными! Учреждение акционерного общества, как уже объяснил мне Плевак, требовало высочайшего соизволения. Мы могли попасть в бесконечную бюрократическую кутерьму, что могла затянуться на годы. И все это время наша заявка будет лежать под сукном, а конкуренты меж тем не будут дремать! Которые наверняка появятся, стоит чиновником узнать. Они будут действовать, интриговать, подкупать чиновников, чтобы похоронить наш проект в самом зародыше.