Я встал, чтобы откланяться.
— Спасибо вам, ваше сиятельство. Вы мне очень помогли.
— Не стоит, — сказал он. — Мне, признаться, и самому любопытно посмотреть, чем закончится эта история. Это… оживляет.
Когда я вышел из особняка графа, голова у меня шла кругом. Картина менялась с калейдоскопической быстротой. Французы, Рейтерн, Долгоруков, Левицкие, Кокорев, великий князь… Все эти фигуры сплетались в один тугой, запутанный узел. И мне предстояло не просто распутать его, но и сделать так, чтобы все нити в итоге сошлись в моих руках!
В этих раздумьях я шел к Невскому, погруженный в свои грандиозные замыслы, и не сразу заметил неладное. Но инстинкты, отточенные годами войны и каторги, не дремали. Какое-то шестое чувство, холодок по спине, заставило меня очнуться. Я замедлил шаг и как бы невзначай посмотрел в отражение в витрине модного магазина.
За мной шли.
Их было двое. Люди в потертых, мешковатых армяках, с лицами, которые не запоминаются. Явно не просто так увязались они следом! Присматривают за мною ребята… Я усмехнулся про себя. Что ж, развлечемся.
Пройдя по Казанской, я свернул в какую-то узкую улочку, идущую параллельно Гороховой. Я шел, не ускоряя и не замедляя шага, слыша, как они следуют за мной, шаги становятся все ближе, все увереннее.
В одном из самых глухих, неосвещенных мест переулка эти двое, ускорив шаг, нагнали меня.
— Эй, барин, а ну стой-ка! — раздался за спиной грубый, пропитой голос.
Я остановился и медленно обернулся. Их было уже трое. Все здоровенные, мордастые хмыри с тяжелыми, бычьими взглядами. «Кто подослал их?» — мелькнула мысль.
Сейчас узнаем!
.
Глава 20
Глава 20
— Куды торопишьси, мил человек? — ухмыльнулся один из них, тот, что был повыше. Он шагнул вперед.
— Туда, где вас точно не ждут, — ответил я, смещая вес тела на заднюю ногу. Мозг, опережая сознание, уже делал свою работу: оценивал дистанцию, угрозы, пути отхода.
Трое. Тот, что слева, держит руку за пазухой — скорее всего, нож. Центральный, в фуражке, — главарь, уверен в себе. Третий, самый массивный, заходит сбоку, чтобы лишить меня пространства для маневра. Классическая «коробочка».
Все, что у меня было из оружия, — тяжелая трость из черного дерева с массивным серебряным набалдашником. Прекрасный аксессуар для коммерсанта, но скверная замена револьверу. Впрочем, лучше, чем ничего. Рука сама сжала ее рукоять чуть крепче. Спокойно. Дыши.
— А ты, видать, умный, барин? — осклабился второй, заходя ко мне сбоку. — Умных мы не любим. А вот кошельки их очень даже уважаем! Ну-ка, милой, выворачивай карманы, да поживее!
В его руке тускло блеснуло лезвие ножа. Как я и думал.
— Зря вы это, ребята, — вздохнул я, и в этот самый миг мое тело пришло в движение.
Все произошло быстрее, чем они успели моргнуть. Привычка работать на опережение сработала, как и всегда.
Тот, что с ножом, сделал выпад — неловкий, рассчитанный на испуг.
Я не стал отступать. Вместо этого сделал короткий шаг в сторону и чуть вперед, уходя с линии атаки. Его рука с ножом провалилась в пустоту. Он на долю секунды раскрылся, и я нанес удар.
Трость в моей руке мгновенно превратилась не в дубину, а в рапиру. Короткий, без замаха, тычковый выпад, вся масса тела вложена в одну точку. Конец трости вошел ему точно в солнечное сплетение. Раздался сдавленный, похожий на лай кашель. Глаза бандита вылезли из орбит, он выронил нож и сложился пополам, отчаянно хватая ртом воздух, который больше не поступал в легкие.
Первый готов.
Массивный, здоровый как бык третий, тут же с ревом бросился на меня, пытаясь сгрести в охапку.
Я сделал легкий уклон, нырок, пропуская несущуюся на меня тушу мимо, и, выпрямляясь, вложив в удар вес и скорость, опустил серебряный набалдашник трости ему на голову. Раздался глухой, влажный хруст. Громила замер, его рев оборвался. Тяжело выдохнув: «Убил, сука…» — он мешком повалился на булыжники, даже не выставив перед собой рук.
Главарь в фуражке на мгновение застыл, не веря своим глазам. Его команда из трех хищников за три секунды превратилась в двух раненых… и его одного.
Мгновение, и растерянность на его лице сменилась яростью. С диким воплем он выхватил из-за пазухи кистень — на ремне гирькой. Опасная штука, непредсказуемая в своей траектории!