Тем страннее для Джона было получить указание доставить книгу именно ему. При том, что он считал её ценность значительно преувеличенной. Вряд ли она существовала в единственном экземпляре даже здесь, так что, после успешного завершения штурма у федеральных войск среди прочих трофеев могли быть точно такие же. Но сам факт того, что он пойдёт наверх в обход Ричардса вызывал его интерес. Если бы хотели просто наказать, то не удостоили бы такой чести. Нет, тут явно было что-то другое.
Не совсем ясным оставался и вопрос Темпелгтона, если допустить, что Джек говорил правду. Почему тогда федеральный агент следил за этим местом? Они опасались, что жители общины ведут двойную игру? А может быть, действительно ничего о них не знали? Тогда почему всё намеренно скрывалось? Будь всё гораздо прозрачнее, до сожжения могло и вовсе не дойти. По крайней мере, охотникам было бы значительно сложнее это сделать, будь община под охраной. Прояснилась, разве что, роль Хепперов. Она была не так благородна, как они хотели показать. Им нужно было избавиться от конкурентов в сфере военного сотрудничества с федерацией, а заодно сократить количество субъектов, имеющих особый статус. Как бы там ни было, Джон по-прежнему считал, что без Темпелгтона будет лучше.
На некоторое время его мысли перестали задерживаться на чём-то конкретном и просто парили в пространстве его разума. Такая разгрузка была полезна, особенно перед тем, как с головой окунуться в новый омут. В том, что ему это предстоит, Джон не сомневался. Его могут поощрить, могут отстранить, но в стороне уж точно не оставят. Больше, конечно, волновал Ричардс. Хотя, если принять во внимание то, что ему нужно заставить его сделать то, что позволит однозначно судить о его порядочности или не порядочности, то этот момент подходил, как нельзя лучше. Жаль только, что судьба Джона решалась в закрытом порядке, и в первую очередь втайне от него самого. Возможно, это было показательное решение. Впрочем, его не оставят в неведении хотя бы касательно результата.
Посмотрев на часы, Джон понял, что нет смысла делать крюк через Джейквиль, чтобы увидеть Шейлу. Во-первых, он может вообще не успеть, а во-вторых, она, скорее всего, уже в Флаенгтоне, и лучше он увидит её там. Ну а если они всё же как-то разминутся, завтра день федерации, на который они договорились встретиться.
Миллстоун был у Лейна без четверти пять. Слегка усталый от дороги, но достаточно бодрый, чтобы быть готовым к разговору. Он аккуратно постучал в дверь. Не испытывая страха перед общением с работником, - а может быть, одним из руководителей, - стратегического отдела, он всё же понимал возможную значимость этого самого общения.
- Войдите, - сказал из-за двери знакомый властный голос.
- Добрый день, - кивнул Миллстоун, закрывая за собой дверь.
Лейн был не один. С ним за столом сидел худощавый мужчина с морщинистым лицом, дымивший сигаретой, который обернулся на вошедшего Миллстоуна. Джону не доводилось видеть этого человека раньше. Но судя по расслабленной позе, в которой тот сидел, можно было вполне закономерно предположить, что он здесь частый гость. Сам отец Шейлы выглядел несколько хуже, чем тогда, когда Джон видел его в прошлый раз несколько месяцев назад. Лицо его осунулось, мешки под глазами несколько потемнели, а во всех движениях появилась какая-то вялость. Если бы Миллстоун не знал, что голова его давно седа, то предположил бы, что и это появилось в последнее время.
Теперь рассказы Шейлы о том, что старик ночами просиживает над картой, казались Джону полнейшей правдой. Одной только усталости в глазах, поднятых на Джона, было достаточно, чтобы понять: у этого человека нелёгкие времена. Он указал на стул рядом со своим гостем. Джон прошёл и сел.
- Разрешите? - попросил незнакомец, указав на книгу.
Джон посмотрел на Лейна, спрашивая разрешения. Доставить находку он должен был лично ему, поэтому не имел права даже давать в руки кому-то другому. Старик кивнул, и Джон передал книгу.
Гость разложил её у себя на коленях и с почти осязаемым благоговением открыл. Он пролистнул несколько страниц. На лице его застыла лёгкая восторженная улыбка. Джон же испытывал лёгкий дискомфорт от того, что не понимал до конца, для чего его вызвали.
- И как она ушла от нас? - продолжая улыбаться, сказал незнакомец.
Голос его был негромкий, вкрадчивый. Как будто вопрос был задан не в пустоту, а непосредственно Миллстоуну. Такие интонации больше бы соответствовали вопросу "И как это вам удалось у нас её украсть?", и, несмотря на кажущееся спокойствие, он, будь он виновен, содрогнулся бы, услышав его.