«По воскресным и праздничным дням, после вахтпарада, все военные вообще должны были находиться, при выходах в церковь их величеств, в башмаках, застегивая мундиры на три крючка против средних пуговиц.
На вахтпараде же носили, с 1 ноября по 1 марта, мундиры, застегнутые на все пуговицы; в большие морозы оберроки, то есть такие же мундиры один на другом… шпаги носили в левой фалде, а шарфы по мундиру, в перчатках с крагенами и тростями. С 1 марта по 1 июня мундиры застегивали на средние две пуговицы, шарфы носили по камзолу и шпаги на боку; с 1 июня по 1 сентября мундиры застегивали на крючки против средних пуговиц, шарфы также по камзолу и шпаги на боку. Батальонные командиры и все обер-офицеры и солдаты носили тогда летние штаны, а генералы и младшие штаб-офицеры и адъютанты носили всегда лосины, штаны и ботфорты; с 1 сентября по 1 ноября носили мундиры застегнутыми на две пуговицы, как в марте месяце»[184].
Форма одежды установилась в общих чертах следующая: кафтан, переименованный в мундир, был темно-зеленого сукна с зеленым отложным воротником, круглыми сшивными обшлагами и медными пуговицами. Камзол и штаны — белые, башмаки — тупоносые; поверх чулок надевались штиблеты, которые были двух родов: вседневные — черные суконные и парадные — белые полотняные; галстук — красный, с белой обшивкой; шляпа с белой обшивкой, медной пуговицей и тремя зелеными висящими кистями. Во время ненастной погоды надевалась шинель из серого сукна с отложным зеленым воротником. Полк от полка отличался цветом петлиц и кисточек на клапанах рукавов… Кроме того, существовало еще то различие, что в Преображенском полку волосы на висках убирали в три, в Семеновском — в две и в Измайловском — в одну буклю.
Впрочем, перечислить все перемены в формах обмундирования за время царствования Павла Петровича нет никакой возможности.
Жизнь, между тем, шла своим чередом.
«2 декабря все полки гвардии и бывшие в столице армейские полки построены были от Зимнего дворца до Невского монастыря, и удивленным петербургским жителям представилось зрелище, которое еще недавно не приснилось бы самому смелому воображению: из монастыря, при сильном морозе, двинулась в одиннадцать часов утра печальная процессия с останками Петра III, а за гробом шествовали пешком в глубоком трауре их величества и их высочества. В шествии участвовал также и граф А.Г. Орлов-Чесменский[185]; ему повелено было нести императорскую корону!.. 18 декабря останки Петра III и Екатерины II были преданы земле»[186].
«В начале 1797 года вся гвардия пошла в Москву для коронования императора…»[187]
Стоит отметить, что император Павел I, несмотря на всю свою строгость и требовательность по службе, относился к гвардейским офицерам чрезвычайно милостиво. Если небрежность и незнание службы вызывали его гнев, то, с другой стороны, имевший счастье вызвать удовольствие государя мог всегда рассчитывать на его благорасположение и щедрые награды. Относительно наград — Павел Петрович, в особенности в первое время своего царствования, можно сказать, не раздавал их, а осыпал ими.
Сейчас гораздо больше говорят о репрессиях императора Павла — и зачастую весьма сгущают краски. Все, например, знают, как полк якобы был сослан в Сибирь. Однако, «…по уверению князя [Павла Петровича] Лопухина, пресловутой ссылки целого полка — как говорят, Конной гвардии, — с плац-парада прямо в Сибирь никогда не было: это один из тех злонамеренных вымыслов, коими так щедры насчет императора Павла»[188].
В отношении поощрений государь был гораздо более справедлив.
«Однажды проезжал он мимо какой-то гауптвахты. Караульный офицер в чем-то ошибся.
— Под арест! — закричал император.
— Прикажите сперва сменить, а потом арестуйте, — сказал офицер.
— Кто ты? — спросил Павел.
— Подпоручик такой-то.
— Здравствуй, поручик!»[189]
Что значит — офицер знал правила службы!
И еще — свидетельство современника: «Летом во время пребывания двора в городе Павловске, а осенью в городе Гатчине, по одному батальону от каждого гвардейского полка ходили туда на месяц для содержания караула, и я проводил там время довольно весело»[190].
185