— Я не думаю…
Элисон отвела зелёный взгляд в сторону и слегка прикрыла глаза. Тёмные волосы девушки развивались на ветру, неприятно обволакивая тонкую шею. К горлу подкатывал ком и неприятная горечь. Ей было сложно слушать воспоминания архидьякона об её матери. Чем дольше говорил старик, тем больше она понимала, что вовсе не знала свою мать.
— В Англии она увлеклась садоводством, — слабым голосом добавила Леди Бадлмер, — Каждый день она проводила в маленьком саду на заднем дворе нашей усадьбы. Ей нравилось видеть, как маленькие беспомощные расточки превращались в большие красивые растение. Наблюдать за ней было одно удовольствие. Благодаря ей, задний двор всегда имел потрясающий аромат молодых роз, сливающийся с терпким благоуханием сирени и шиповника.
— Я познакомился с Элизабет в период, когда она готовилась принять обет безбрачия и посвятить свою жизнь Господу. Её на самом деле никогда не волновали мужчины, общественные страсти, которые всегда кружились вокруг неё. Но в её жизни появился Виктор. И видимо Богу, науке и поэзии она предпочла именно его… — Архидьякон остановился и почесал седые брови, — А что насчёт тебя?
— Простите? — остановившись, Элисон приподняла широко раскрытые глаза на служителя церкви.
— Какова твоя судьба?
— Я не думаю, что она так сильно зависит от меня, — С неким сожалением в голосе проговорила она. — Брат найдёт мне мужа, с которым я впервые встречусь за день до свадьбы.
Архидьякон с улыбкой наблюдал за ироничным выражением лица молодой девушки, которая тщательно прятала от него свои оленьи глаза.
— Теа… — священнослужитель озарил молодую девушку задумчивой улыбкой, — Подарок Бога. Твоя мать всегда мечтала о девочке и имя выбрала тебе не случайно. Элизабет боялась, что родиться очередной мальчишка, подобный твоему отцу. Он любил скрывать свои дела за праведностью, — он сделал небольшую паузу. — Тебе когда-нибудь приходилось слышать о духовных наставниках?
— Насколько мне известно вы были духовным наставником моей матери. Она часто произносила Ваше имя, но к сожалению, вы остались в моей памяти всего лишь именем.
— Духовный наставник помогает людям не свернуть с православного пути, возвращает сбившихся бедняг на праведную дорогу, — Архидьякон внимательно смотрел за реакцией девушки, но лишь сейчас ему удалось поймать её зелёный взгляд на себе. Он словно разучился на мгновение говорить. На него смотрели глаза подруги, покинувшей его много лет назад. Они были такие же зелёные, как молодая листва и блестели, подобно изумрудам на солнце, — Я хочу тебя попросить об одном, — старик взял холодную ладонь девушки в свои морщинистые, тёплые руки, — Я хочу, чтобы ты стала духовным наставником одного человека…
— Ваша светлость, — Несколько взбудораженный голос брюнетки заставил сердце собеседника забиться чаще, — У меня слишком мало опыта и… разве кто-то станет слушать семнадцатилетнюю девчонку? Я недостаточно мудра и… кроме того, я не думаю, что это хорошая идея… это ужасная идея!
— Дитя моё, этому человеку не нужна мудрость… он испытывает кризис веры, он потерял ориентир… — Речь архидьякона прервал звон из Колокольни Нотр-Дама, созывающий людей на молитву — Нам пора идти…
***
Элисон стояла напротив макета Собора Парижской Богоматери. Она с интересом рассматривала маленькие, но столь точно выполненные детали здания.
Её взгляд взгляд остановился на центральном портале собора, представляющем сцену «Судного дня». Нижний фриз представлял собой продолжительное движение умерших, восстающих из собственных могил, тогда как в верхней части портала восседает Иисус, который и вершит Страшный суд. Люди, находящиеся по его левую руку, обречены на страшнейшие муки в аду, тогда как праведников он отправляет в рай.
«Вера проверяется временем…» — Бадлмер вспомнила слова своей матери, отчего на её лице появилась ухмылка. Юная особа никогда не считала себя истинной верующей. В её голове сидело слишком много сомнений. По мнению Теа, существование религии без сомнения в ней невозможно. Немыслимо иметь веру без истинных знаний. Ведь убеждения проверяются сердцем, Бог обязательно вознаградит истерзанную душу человека, который безудержно ищет его. Сомнения необходимы для исследования, молитвы, размышлений, с помощью которых вера укрепляется и обретает новую силу.
От размышлений Элисон оторвал еле уловимый звук шагов, позади неё.
— Твоя работа бесподобна! — восторженно заявила девушка, рассматривая деревянный фигурки жителей Парижа, — То, как ты создаёшь людей из дерева поражает! А с какой точностью ты передал розы Нотр-Дама… Квазимодо, это…
— Удивительно? — за спиной юной особы раздался мужской органный голос, заставивший её маленькое тельце вздрогнуть.
Сглотнув комок в горле, брюнетка все же развернулась, и взгляд её пал на судью, вернее на его длинную тонкую шею. Она медленно поднимала глаза и её взору открывалась лисья ухмылка на лице и нездоровый блеск в глазах.
Сложно представить, что происходило в голове у Фролло, но в его каменном взгляде читалась лишь постоянная усталость от происходящей вокруг него суеты. Его обжигающие дыхание лишь усугубило ситуацию для юной девушки и ноги её уже были готовы подкоситься под его давлением. Она ненавидела находиться с кем-то на таком близком расстоянии, а он же получал удовольствие, питаясь её волнением.
— Да, безусловно, — согласилась Элисон, попутно осматривая колокольню.
Его пустой карий взгляд был направлен в зелёные глаза Бадлмер, которые не могли найти себе место: она смотрела на его острый подбородок, перебегала глазами на высокий воротник, белизне которого позавидовал бы даже снег, на чёрную шляпу в фиолетовую полоску, на длинную красную кисточку. Даже она смотрелась могущественно на нём в то время, как девушка ощущала себя слабой мышью, загнанной в угол умелым хищником.
— Меня волнует вопрос, — стальной монотонный голос Клода развеял тишину, воцарившую на колокольне, — что актриса театра забыла в доме Господа? — вслед за речью последовал небольшой шаг в сторону юной девушки, сокративший и без того близкое расстояние между ними.
— Вы не похожи на любителя театра, — прошептала она слегка дрожащим голосом и, подобрав нужный момент, отошла от нежданного гостя на несколько шагов, — Вы ушли посередине пьесы, разве не так? — она продолжала медленно двигаться в сторону выхода, но в итоге опёрлась об обеденный стол горбуна.
Но не пришлось долго ждать, чтобы Клод сделал очередной шаг в сторону брюнетки. Он безо всяких сомнений был доволен происходящим, получал удовольствие от ощущение страха хрупкой бледной девушки, беззащитно прячущей взгляд в его чёрном одеяние.
— Я страшный? — раздался неестественный органный голос судьи, который глухо ударил по напряжённому слуху брюнетки.
Карий взгляд Клода вновь обвёл глазами девушку. Она была облачена в зелёное платье, закрывающем её исхудалое тело. Лицо её озаряла лучезарность грёз, порожденных божественными видениями, сквозь фарфоровую, почти прозрачную кожу виднелись тонкие голубые вены, а на высокий лоб падали чёрные волнистые пряди, выпавшие из аккуратно собранного сзади пучка. Он остановил свой взгляд на приоткрытый влажных устах девушки. Великолепнейший изгиб короткой верхней губы и нежная, чувственная дремота нижней.
— Кажется, мы говорили о театре, — послышался тонкий еле уловимый голос Бадлмер.
Она отрицала, что боится его, но едва дрожащие коленки, покрасневшие кончики ушей и учащенное дыхание, выдавали её волнение, как никто другой. Элисон готова была растаять, подобно маслу под его давлением.
— Тогда почему вы боитесь меня?
Только сейчас девушка поняла как отвратительно находиться во власти человека, который гораздо могущественней тебя. Она осознавала, что ничего хорошего не получится, если она попадётся в лапы существа с ледяным взглядом.
***