— Как-то несерьезно ты ведешь себя! — Иагу поднял за подбородок лицо Йота. — Тебе впервые доверяют серьезное дело, а ты — в слезы! — В голосе Иагу сквозило не столько желание унизить, сколько — удивление. Желание унизить было как бы чужим, а удивление его собственным.
— Это песчинка в глаз попала, — глупо пролепетал Йот. — Я боюсь не справиться с этим делом.
— Справишься, — спокойно заверил Иагу, и Йот тут же молча покорился. — В молодости я был мягче тебя, Йот, и ничего, научился справляться. — И взглядом подстрекал подчиненного к словесному согласию.
— Я не подведу вас, господин! — заверил Йот не своим голосом.
— Что-то еще? — спросил Иагу, выпуская из своей руки лицо Йота. В простом вопросе сквозил едва уловимый обидный тон.
— Господин, могу ли я задать вам один вопрос?
Иагу строго и пристально посмотрел на Йота и кивнул.
— Я хочу спросить у вас про книгу Еноха, который… якобы… спускался на землю от ангелов.
Иагу долго молчал, точно усилием воли сдерживал звук за границей сомкнутых зубов. Его носовые продухи тяжело выпускали воздух.
— Про наш конфуз у заброшенной штольни ты, наверняка, слышал. Из скалы прорвало воду, а все решили, что наши идолы разлились водой по молитве Еноха. Патриархи собрали совет, и на нем Тувалкаин попросил дозволения собрать все знания каинитов в одну книгу и приписать ее Еноху-сифиту, чтобы привлечь к нашим идеям людей его племени. В то время я был жрецом-священнокнижником и хранителем библиотеки. Естественно, книгой занимался я. Но в годы тиранства нам пришлось усомниться в том, что Енох не оставил на земле книги. Один из его братьев, Гаидад, умирая в каменоломнях, в бреду, говорил, что ангел Раздал передал Еноху книгу, которую он записал на небесах. Мы купились и долго искали книгу Еноха, но, естественно, не нашли. Очевидно, бедняга Гаидад не выдержал изнурительного труда на каменоломнях, и разум его помутился.
— На днях, господин, я посещал храм Ноемы-жрицы в старом городе и узнал от хозяйки одну любопытную вещь… В свою бытность Енох-сифит бывал у нее и говорил про возможный потоп. Енох назвал имя человека, который спасется в потопе — Ной. Енох назвал и имя жены его — Ноема, — проявляя свою полезность, говорил Йот в тон господину, чтобы задобрить его. — Имя жены сифитского священника Ноя, который отказался от экономики любви — Ноема! Я больше чем уверен, господин, что эти двое уверены в своей избранности. — Губы Йота стали тяжелыми, и он с трудом чужим голосом выговаривал слова: — Я больше чем уверен, господин…
— Пора кончать с этим безумием! — твердо сказал Иагу. — И в связи с этим напомню тебе одну сифитскую сказку. Они ждут железнодорожного состава, который повезет истинных сифитов в мучилище. Они уверены, когда их всех расстреляют, в горах растает снег, и на проталинах зацветут сиреневые колокольчики.
— Сиреневые колокольчики? — переспросил растерянный Йот.
— Помоги, Йот, этим несчастным в осуществлении их мечты! Пришло время пускать этот состав! — И, когда Йот говорил эти слова, в зал вошел слуга и доложил:
— Почтовый ворон — от доглядчиков, господин. — И протянул Иагу щепу. Прочитав надпись, Иагу засмеялся и увидел себя как бы со стороны. Его гордый рот произнес:
— Боги щадят тебя, Йот! — клацнув зубами, сказал Иагу. — Этой ночью скончался патриарх Енос. — И презрительно улыбнулся.
41
Когда патриарх Енос вышел из катакомб, мой отец Ламех решил свозить своих детей к нему под благословение, но не успел.
— Мы должны проститься с ним! — с печалью сказал отец, и они с матерью повезли моих братьев и сестер на похороны. Дома остались только я и Ноема.
На другой день после отъезда домочадцев у д-образного моста произошло несчастье: железнодорожному рабочему вагонным колесом отрезало голову. Молва утверждала, что отрезанная голова заговорила, и этому верили, ибо нашлись свидетели, которые видели бегущее за составом обезглавленное тело. Это косвенно намекало, что отделенная от туловища голова могла и заговорить.
Слух добрался и до нашего базара, и, когда я подставил порожний мешок продавцу комбикорма, тот осторожно спросил меня, преувеличивая свою печаль:
— Знает ли Ной, что сказала отрезанная голова железнодорожного рабочего?
— И что же она сказала? — спросил я, не пугаясь слов продавца.
— Ее нашли между шпалами, — не сразу ответил тот. Он пересчитал отданные мною монеты и ласково отправил их в кожаный карман фартука. — Голова сказала, что власти готовят вагон, в котором повезут всех, кто пытается разделить нас на сифитов и каинитов и проповедует исключительность своей веры. Чтобы они не смущали добропорядочных людей, всех недовольных отвезут в мучилище и там расстреляют. Говорят, сифиты сами будут запрыгивать в вагон, ибо по их предсказаниям после этого поезда Бог перестанет принимать от людей покаянные молитвы, и уже никто не умрет до потопа. — Тон продавца был таким, что не оставалось сомнений, что сам он никуда не побежит. — Не верю я во все это!.. Я тебе скажу так, Ной! Пусть гибнет эта вера сифитская, но чтобы у меня всегда еды было вдоволь! Чтоб дети мои сыты были. А после смерти… А есть ли вообще что-нибудь после смерти?