— Отвратительно. — Джон брезгливо кинул надгрызанный пучок обратно на тарелку.
— Зато полезно, — наставительно сказала Лиз. — Много железа, протеина и всяческих кореньев.
«Дети килограммами уминают, как ты мог бы заметить, если бы проводил больше времени дома», — чуть не слетело у нее с языка, но она сдержалась.
— На сегодня меню выбирали Роб и Джейми, все-таки событие — первый школьный день.
— О нет, только не это! — Джон содрогнулся. — Из чего же еще состоит наша скромная трапеза, кроме упомянутой гремучей смеси?
— Она не так уж скромна — еще будет шиш-кебаб и френч-фри.
— Ну а как насчет салата или каких-нибудь овощей?
Лиз посмотрела на него с жалостью:
— Не будь наивным. Ни один нормальный ребенок никогда не закажет салат или овощи, если ему предоставить выбор. И вообще уже все готово — позови, пожалуйста, мальчишек и скажи, чтобы они вымыли руки, а я пока поставлю мясо.
— Ладно, сейчас. — Джон отломил от пирога довольно солидный кусок и вышел.
Отправляя сковороду с шиш-кебабом в нагревшуюся духовку, Лиз озабоченно нахмурилась. Нельзя было сказать, что ее «атака» достигла сколь-нибудь значительных результатов. Джон автоматически обратил первый же пункт ее плана в легкую шутку. Он не воспринял ее всерьез, опять не воспринял. Но даже, несмотря на то, что это ее огорчало, где-то в глубине подсознания Лиз все, же радовалась тому, насколько Джону понравились незаурядные события сегодняшнего дня. Она безмятежно улыбнулась, вспоминая и как бы заново переживая их. Обед с Джоном был очень мил, а то, что произошло потом, было просто великолепно. Определенно это стоит повторить. Вдруг она усмехнулась: ей пришло в голову, что перерыв в спортивной передаче, которую Джон будет смотреть, длится ровно тридцать минут. Целых полчаса! И кто может с уверенностью сказать, что они с Джоном способны совершить за эти полчаса?
Что же касается ее неудачной попытки задушевного общения, думала она, то, во всяком случае, у нее будет еще возможность предпринять новую, хотя бы вот за ужином. Это даже удобнее — у него не будет пути к отступлению, не может же он встать прямо из-за стола и уйти куда-нибудь с рассеянным видом. Тут Лиз неприязненно покосилась на белеющую на стене телефонную трубку. На одно мгновение в ее воспаленный мозг даже пришла диковатая мысль просто отключить телефон. Но здравый смысл все, же одержал верх. Сделай она это, тем самым не только навлекла бы на себя страшный гнев Джона, но, по большому счету, не получила бы и сама никакой выгоды. Если Джону не смогут дозвониться из клиники, они просто приедут сюда, домой. Так что Лиз оставалось только молить Бога, чтобы все многочисленные пациенты Джона на один-единственный вечер пришли в безупречно доброе здравие.
Лиз глядела на накрытый стол, пока Джон читал молитву, и ее сердце переполнялось любовью. Господи, как же ей повезло! У нее двое умных, здоровых детей и муж, который, как она теперь знает, вызывает зависть у знакомых женщин. Правда, у нее имеются некоторые проблемы, связанные с этим замечательным мужем, более того, проблемы, которых она недопустимо долго не замечала, не признавала. Но она отказывается верить в их неразрешимость. Вздор, она, конечно, развеет все грозовые тучи! Она слишком сильно любит Джона, чтобы потерять его. Все неприятности рассосутся, убеждала она себя вновь и вновь, отгоняя прочь так внезапно нахлынувшую панику. Ей уже удалось точно поставить диагноз и не испугаться его тяжести, она даже наметила план излечения. Остается только провести его в жизнь, не откладывая.
И снова, сделав глубокий вдох, она ринулась в бой, прежде чем Джон успел произнести «аминь».
— Знаешь, дорогой, ты никогда не рассказывал мне, как проходит твой день.
— Забавно, мне показалось, я только что это сделал. — В его глазах блеснул дьявольский огонек.
— Я не об этом! — Лиз красноречиво кивнула в сторону навостривших уши ребят.
— Ну, — Джон пожал широкими плечами, — вот сегодня, например, был самый обычный день. — Здесь он решительно принял из ручек Роба бутылку с кетчупом, которую тот уже почти полностью успел вылить на френч-фри у себя в тарелке. — Вопреки мнению УСДА в этом доме не принято поглощать кетчуп, как огурцы.
— Но, пап, — заныл Роб, — мама всегда разрешает…
— Я не мама, — мягко возразил Джон. — Лучше расскажите, что было сегодня в школе.
Потерпев, таким образом, новую неудачу, Лиз погрузилась в раздумья, в то время как Роб принялся упоенно вещать. Очевидно, работа Джона — это не то, с чего следует начинать. На секунду ей подумалось, что его постоянные уходы от темы происходят от нежелания упоминать о Брэнди, но она сразу, же запретила своим мыслям развиваться в этом направлении. В конце концов, у нее нет никаких реальных оснований полагать, что эта девушка стала для Джона чем-то большим, нежели одной из заблудших овечек, и было бы, по меньшей мере, неразумно усложнять создавшуюся ситуацию.
— Кто-кто к тебе плохо относится? — Лиз усилием воли вернулась к реальности, так что успела даже уловить обрывок последней фразы Роба.
— Месье Бреннан, — подхватил нить разговора Джейми. — Ты его помнишь, мам, — добавил он, заметив ее озадаченное лицо. — Он живет у священника, отца Давида, старый такой.
— По-настоящему очень старый, — подтвердил Роб, — даже старше вас с папой.
— Настоящее ископаемое, — согласилась Лиз. Но с чего вы взяли, что он к вам плохо относится?
— Не любит он нас, и все. — Роб многозначительно покачал головой. — Сегодня он сказал, что мы маленькие гнусные чертенята.
— Он, очевидно, действительно прозорливый человек, — пробормотал Джон.
Лиз проигнорировала это замечание, стараясь наконец, поймать суть дела.
— Где же вы встретились с месье?
— Он зашел в школу, когда мы на остановке ждали наш автобус.
— Угу, — кивнул Джейми, — и еще зашла миссис Драйден за Фредди.
— Помнишь, мам, мы рассказывали тебе о миссис Драйден, — терпеливо растолковывал Роб, видя абсолютно непробиваемое выражение на материнском лице, — та самая, которая дала Фредди доллар, чтобы он заткнулся.
— Ах, да, — просветлела Лиз, — юный шантажист Фредди.
— И она привезла с собой новорожденного брата Фредди. Она нам его показала. Он выглядит ужасно, папа. — Джейми повернулся к отцу. — Весь красный и какой-то морщинистый. У мамы иногда бывают такие руки.
— Благодарю, — холодно поблагодарила Лиз.
— Я посоветовал ей обратиться к тебе, пап, — как ни в чем не бывало, продолжал Джейми. — Может быть, ты сумеешь его как-то переуродовать. Я, конечно, не давал никаких обещаний. Я предупредил, что ты врач, а не волшебник.
— О, Господи! — Джон, похоже, никак не мог прийти в себя от этого сообщения.
— Тебе не следовало этого говорить, — попыталась вразумить сына Лиз.
— Но почему?! Ведь это же, правда.
— Потому что ты проявил ужасную бестактность. Ты оскорбил несчастную женщину до глубины души. Ведь все матери считают, что их чада — самые красивые на свете.
— Нет, никто не может быть таким глупым или слепым, — оспорил ее тезис Роб.
— Тем не менее, в дальнейшем вы оба воздержитесь от комментариев подобного рода. И неважно, насколько они правдивы, — прибавила она, когда Роб открыл рот для возражений. — И ради всего святого, не вмешивайте сюда отца.
— Но почему?
— Потому что Медицинская ассоциация не приветствует подобную «рекламную деятельность», и мне вовсе не хочется с ней ссориться, — аргументировал Джон.
— Это уж точно, — заключил Роб, — тебе и не должно этого хотеться.
— Так месье Бреннан на это и разозлился? — спросила Лиз.
Роб отрицательно покачал головой:
— Не-а. Не знаю, чего он так взъярился, словно с ума сошел.
— Что ты ему сказал?
— Я — ничего, — с достоинством отвечал Роб, — это Джейми.
— Хорошо, что ты ему сказал? — Лиз повернулась к Джейми.
— Совсем немного. — Карие глаза Джейми светились невинностью. — Месье просто все говорил, как он любит маленьких детей, и я спросил его, есть ли у него свои.