Игра началась с сицилианской защиты Найдорфа в стиле Бобби Фишера, потребовавшей одновременных рокировок и мощного наступления обеих сторон по всем фронтам. В какой-то момент Тоньо перехитрил сам себя. Его пешки тяжелой неспешной поступью двинулись вперед, намереваясь таким образом расчистить оперативный простор для ферзя. Противник вовремя разгадал этот маневр, подавил наступление умелой обороной и на сорок шестом ходу заставил галисийца сдаться.
Тоньо страшно разозлился, причем в большей степени на себя, а не на противника. Он решил применить к собственной персоне меры дисциплинарного воздействия и целый день обходился без батончиков.
Из всей команды Лауры в строю после этого тура остались только она и Нико. Он по-прежнему играл на грани своих возможностей, зачастую сильно рисковал и с готовностью соглашался переводить игру в самые сложные и запутанные комбинации.
Лауре пришлось немало попотеть, чтобы сломить сопротивление очередного соперника, робкого застенчивого мальчика, которого от волнения на протяжении всей игры бил нервный тик. У него то дергались глаза, то искажалось в гримасе все лицо, то начинала вздрагивать голова, сидящая на тонкой шее. Кроме того, в самой середине лба этого подростка торчал здоровенный прыщ, при каждом непроизвольном взгляде на который Лауру чуть не выворачивало наизнанку.
Бесконечные подергивания и этот чудовищный прыщ, в который постоянно упирались глаза девочки, не давали ей в полной мере сосредоточиться. Партию Лаура начала из рук вон плохо. Она двинула вперед своего коня, изобразив что-то вроде защиты Алехина. Судя по всему, таким вот образом ей хотелось выманить белые пешки вперед, к центру поля, и ослабить их сомкнутый строй. Но в какой-то момент она отвлеклась, и прекрасная алехинская защита, которую Лаура, в общем-то, неплохо знала, сменилась набором элементов из самых разных дебютных стратегий.
К восьмому ходу она сделала рокировку и поняла, что позиционное преимущество в центральной части доски целиком и полностью принадлежит ее сопернику. Тот, не переставая дергать поочередно то одной, то другой бровью, сморкаться и вертеть головой в разные стороны, методично гонял ее коня по свободным клеткам, не забывая время от времени делать весьма полезный для себя шаг вперед той или иной фигурой. В какой-то момент Лаура даже отвлеклась от доски и поискала глазами Хулио, явно надеясь если не на совет, то уж хотя бы на какой-нибудь ободряющий комментарий с его стороны.
Омедас не желал нарушать правила и ограничился лишь жестом, призывающим Лауру сохранять спокойствие. Она кивнула и совершенно неожиданно для соперника будто забыла о том, что происходило на доске. В эти секунды племянница по совету дяди пыталась думать о чем-то хорошем и красивом, по крайней мере не таком кошмарном, как вулканический прыщ на лбу соперника. На эту психотерапию она отвела себе целую минуту драгоценного игрового времени.
Наконец Лаура открыла глаза и постаралась больше не отрывать их от доски, чтобы не смотреть на дергающееся лицо противника и не отвлекаться на его омерзительный прыщ. Положение, в котором она оказалась, было не из приятных, девчонка внимательно изучила его и пришла к выводу, что еще не все потеряно. Она пожертвовала пешку, чем обеспечила своему ферзю больший радиус действия и получила возможность сконцентрировать основные силы на направлении главного удара.
Противник понял смысл этого маневра с опозданием буквально в один ход. Это стоило ему коня, который основательно попортил Лауре кровь, даже не сдвинувшись с места. Затем настал черед поединка ферзей, которые в конце концов покинули поле боя, как два рыцаря на турнире, пронзившие копьями друг друга и погибшие в одну и ту же секунду.
Сложности интриги эндшпиля, главной действующей силой в котором стали слоны, могла позавидовать любая партия на чемпионате куда более высокого уровня. Борьба затянулась. К пятидесятому ходу Лаура изрядно утомилась и насчитала в своих действиях чуть ли не дюжину серьезнейших ошибок, каждая из которых могла бы привести к поражению, если бы противник вовремя это заметил.
Оба короля остались без поддержки тяжелых фигур и были вынуждены лично вступить в бой, чтобы препятствовать продвижению вражеских пешек к заветной последней линии. Лаура заблокировала пешку противника своей ладьей. Она поставила ее на ту самую клетку, которая должна была превратить эту пешку в ферзя. Естественно, девчонка прекрасно понимала, что тем самым блокирует и единственную серьезную фигуру, остававшуюся в ее распоряжении. Зато у нее имелась другая пешка, продвигавшаяся по противоположному флангу. От разящей поступи белого короля, находившегося на другом конце диагонали, ее прикрывал черный слон. Еще два хода — и пешка Лауры стала ферзем. После этого она поставила противнику мат в восемь ходов, чем была страшно довольна.