Его губы перемещаются на мою шею, оставляя там следы, ладони пробираются по тонкую ткань топа, пальцы медленно пересчитывают позвонки, а после перемещаются на грудь. Мозолистая горячая рука накрывает полушарие груди, отчего всё тело словно прошибает электрическим разрядом. Жар охватывает тело, оно словно в огне.
С губ срывается стон, который был тут же заглушён его жадным ртом. Глаза закатываются от удовольствия. Я обвиваю руками его сильную шею, сжимая и оттягивая пальцами волосы на затылке.
Дыхание давно сбито, порой забываю как дышать. Низ живота наливается тяжестью, но когда мои ноги касаются чего-то мягкого, а после Дилан опрокидывает меня на кровать, меня накрывает паника.
И он её чувствует.
Отстраняется и смотрит с непониманием. Зрачок почти полностью затопил радужку, они чёрные и затуманенные, хотя я знаю, что на самом деле они цвета горячего шоколада.
– Я сделал что-то не так? – пусть он и пытается это скрыть, но в его голосе я улавливаю страх. И это заставляет меня заткнуть свой собственный и открыться ему полностью. Сейчас или никогда.
– Я должна кое-что сказать тебе.
– Ты девственница? Если да, то для меня это не проблема, ты можешь не переживать, – улыбается, сводя всё к шутке.
– Боже, нет. Я... О другом поговорить хотела. Для меня это важно.
Дилан сглатывает, он всё же собирает волю в кулак и встаёт с меня, садясь на край кровати. Присаживаюсь рядом с ним, замечая внушительную выпуклость в районе паха. Рот наполняется слюной, но я должна для начала поговорить с ним об этом.
– Я понимаю, что не самый лучший момент выбрала, но я должна тебе это рассказать прежде, чем мы зайдём дальше.
Он кивает и проводит рукой по лицу, после чего уже серьёзно смотрит на меня.
– Помнишь, я говорила, что мои родители поссорились из-за меня? И с отцом после этого проблемы начались.
– Помню. Ты сказала, что расскажешь причину, когда будешь готова.
– Да, – с трудом сглатываю, сжимаю простынь дрожащими пальцами. – Мне тогда было семнадцать. И я очень влюбилась в одного парня. Точнее, мужчину. Ему было почти 27, он был папиным клиентом. Он оказывал мне знаки внимания, у Малкольма был подвешен язык и все его слова были как будто особенные. Такие красивые и завораживающие. Я влюбилась, а через какое-то время мы переспали. Это продолжалось почти полгода, а потом...
Замолкаю, вспоминая тот отвратительный день, который начинался как романтическая сказка, а закончилась ужасным адом, который продолжается до сих пор.
– А потом папа застал нас в моей постели. Малкольм тянул, просто пока повременить и не рассказывать отцу о... Нас, – кривляюсь, потому что только сейчас понимаю, что не было никогда нас. Был он, была я и был секс между нами. Он хотел моё тело, а я наивно верила, что в будущем мы поженимся и заведём двоих детей. Идиотка. – Он тогда был в гневе, чуть не прибил его. Сказал, что лежит его всего, перекроет тому все пути в достойные места, в общем разрушит его карьеру к чёрту. Потом Малкольм обвинил во всём меня, сказал, что я разрушила ему жизнь своим существованием. Папа ничего ему не сделал, остыл и в итоге просто порвал контракт с ним, а меня к матери отправил. Меня до сих пор совесть мучает, что из-за меня, из-за моей безответственности поссорились мои родители, которые даже после развода могли спокойно общаться как ни в чём не бывало. Папа теперь считает меня безответственным инфантильным ребёнком, которого нельзя оставить без присмотра.
Смотрю на свои колени, пытаясь не разреветься. Только не сейчас. Не при нём.
– Не поспоришь, ты поступила безответственно в этом плане, – Дилан говорит правду, трезво оценивает ситуацию, и мне это нравится даже. – Но и твой отец не прав. Глупо сейчас, спустя столько времени обижаться на тебя. Неужели вы не пытались ни разу поговорить? Сесть и просто высказать друг другу свою точку зрения.
– Мы пытались. Точнее, я пыталась как-то намекнуть ему, что я повзрослела и ко нужен относиться, как к взрослой, но это всегда скандалом заканчивается.
– Потому что ты показываешь ему, что он не прав. А тебе надо попросить его поговорить. Это разные вещи. Не дави на него, он и так считает себя виноватым в том, что случилось.
– И с чего ты это взял? – непонимающе хмурюсь.
– Потому что будь у меня дочь и поступи она так же, как и ты, я бы винил себя за это. Потому я не уследил за ней, когда это требовалось больше всего. В этом возрасте все совершают самое большое количество ошибок, потому что считают себя самыми умными. Даже не спорь, – слегка улыбается.