Разгладив на коленях портянку, Ерофеич ловко навернул ее, ощущая разгоряченной ступней приятный холодок. И в этот момент услышал голос Вострецова:
— Слушай, солдат, помоги-ка…
Ерофеич не успел повернуться на голос, как увидел рядом с собой ногу в сером валенке с подвернутым верхом, неуверенно, мелкими толчками сползавшую с саней. Вот нога нащупала дорогу, перестала вздрагивать, встала твердо.
Ездовой проворно вскочил, привычно притопывая после переобувки, и обернулся. Вострецов, опираясь на здоровую руку и заваливаясь набок, силился сесть.
— Куда… Куда тя… — пятясь, забормотал Ерофеич. — Лежи, паря, скоро приедем. Портянка, понимаешь… Сейчас понужнем…
Ему представилось, что Вострецов сейчас встанет и, прижав скорченную руку к животу, пойдет по дороге. Что он не может ждать и побредет сам, шатаясь и останавливаясь. И никакая сила не усадит его в сани.
Вострецов стащил, наконец, вторую ногу с саней и сел. Не глядя на Ерофеича, стал шарить левой рукой на поясе. И снова попросил:
— Помоги-ка, слышь…
Ерофеич засуетился, хлопнул себя по бедрам, поскреб в затылке и вообще ухитрился быстро сделать много ненужных движений. Лишь после этого он, нагнувшись вперед, начал уговаривать:
— Ты бы потерпел, браток, а? Недалеко уже, скоро доедем… А в крайности и так можно… Понимаешь?
Вострецов поднял на него мутные от боли глаза. Под этим тяжелым взглядом Ерофеич забубнил:
— Ты ведь раненый… Какой с тебя спрос…
Решившись в конце концов сказать то, что не сразу срывалось с языка, он выпалил:
— Взорваться можешь, ядрена копалка! Мина в тебе!
Вострецов по-прежнему ничего не отвечал ему. Он начал нагибаться вперед, норовя встать на ноги. Тогда Ерофеич крутанул перед носом кулаком, нахлобучил шапку и шагнул к раненому. Встав рядом с санями, он нагнулся, подставляя морщинистую шею и упершись руками в колени.
— Держись!
Старший врач полка Тихон Иванович Скрипка был озадачен. Несколько минут назад ему позвонил Миша Реутов и доложил, какого раненого везут сейчас в санроту. Тихон Иванович сначала даже не поверил, а поверив, понял, что нужно что-то предпринимать.
Упитанный, налитой, он шариком выкатился из землянки, в которой был установлен телефон, и начал действовать. Санитар Яковенко, который вовсе и не был санитаром, а исполнял обязанности ординарца, с ног сбился, выполняя его указания. Вскоре вся санитарная рота зашевелилась, как муравейник, в который сунули палку.
Но Тихон Иванович во всей этой суете действовал, как всегда, с умом и с оглядкой.
Никому ничего толком не объяснив, он вновь скрылся в землянке. Посидев там в одиночестве и все обдумав, крикнул Яковенко. Когда тот явился, Тихон Иванович глянул куда-то в сторону, скомандовал:
— Вызови фельдшера Брагина и эту… как ее…
— Марию? — подсказал Яковенко.
Тихон Иванович глянул на него и, вновь отведя глаза, утвердительно кивнул:
— Ну да. И еще шофера вызови с медсанбатовской машины. Действуй.
Яковенко отправился выполнять приказание, в который уж раз дивясь про себя умению своего начальника выкручиваться, ничего не забывать и ничего не прощать. Дело предстоит неприятное, опасное — значит, поручит его фельдшеру Брагину. Меньше зáгрить надо с начальством. Ну и, само собой, Марии тоже: не будь спесивой. И машина пойдет медсанбатовская — свой транспорт целее в случае чего…
Тихон Иванович позаботился не только о транспорте. Пока Яковенко ходил, он позвонил начальнику штаба полка, пересказал ему все и выпросил разрешение взять на помощь четырех саперов.
Первым по вызову явился шофер. Высокий, подтянутый, ловкий, он всем своим видом давал понять, что Тихон Иванович ему не начальник.
Скрипка начал с торжественного вступления:
— Вам предстоит, — сказал он, — выполнить опасное и ответственное задание.
— Я раненых должен возить, — перебил его шофер.
— Правильно, — будто обрадовавшись его догадливости, подтвердил Тихон Иванович. — Об этом и идет речь.
Шофер насторожился, вцепившись взглядом в лицо старшего врача. А тот продолжал в приподнятом тоне:
— Помощь раненым — наш священный долг. Как говорится, сам погибай, а товарища выручай.
— Я на передовую не поеду, — вновь взбеленился шофер. — У меня такого приказа нету.
— Вы поедете в медсанбат, — повысил голос Тихон Иванович. — И повезете тяжелораненого воина. У него в теле застряла неразорвавшаяся мина. Поэтому везти нужно осторожно.