Выплакавшись, Фрэнк встал.
– Надо идти к озеру. Там есть вода, там не так жарко. Прохладнее всего в воде и на тротуаре.
Многие женщины приуныли. Одна из них сказала:
– Возможно, вы правы, но там слишком много солнца. Надо дождаться темноты.
– Разумно, – кивнул Фрэнк.
Он отправился в маленькую лавку с хозяином, ощущая нервную дрожь, головокружение и слабость. Духота, как в парилке, навалилась полной мерой, мешок с продуктами и бутылки с напитками, которые он нес в клинику, превратились в неимоверно тяжелый груз. И все-таки он сделал шесть ходок. Как бы плохо он себя ни чувствовал, у него, похоже, сохранилось больше сил, чем у кого-либо другого из его маленькой группы. В пути никто не разговаривал, даже не встречался с ним взглядом.
– Потом можно будет еще взять, – наконец объявил хозяин лавки.
Прошел день. Горестные вопли превратились в сдавленные стоны. Люди изнывали от зноя и жажды, не находя сил на волнение даже при виде смерти своих детей. Покрасневшие глаза на коричневых лицах сопровождали Фрэнка, ходившего между людьми, помогающего относить их мертвых родственников на крышу, где трупы нещадно жгло солнце. Может быть, покойников прокалит жарой и они просто высохнут, как мумии? В таком зное не выживали никакие запахи, все заглушала вонь перегретого пропаренного воздуха. Нет, не совсем. В нос пахнуло гниением плоти. Наверху никто долго не задерживался. Фрэнк насчитал четырнадцать свертков с трупами детей и взрослых. Выглянув за край парапета, он увидел, что другие заняты тем же – работают молча, торопливо, с отсутствующим видом, потупив взор. В отличие от него, никто не смотрел по сторонам.
Еда и вода в клинике закончились. Фрэнк сосчитал количество людей в здании, что было не так-то просто сделать. Получилось пятьдесят два человека. Он немного посидел на ступенях, потом сходил в кладовку и осмотрел имущество. Наполнил свой кувшин, от души напился, наполнил снова. Вода не успела сильно нагреться. Осталась одна канистра с бензином; трупы можно сжечь, если понадобится. В кладовке стоял еще один исправный генератор, но его не к чему было подключать. Спутниковый телефон по-прежнему заряжен, но некому звонить. Фрэнк прикинул, не позвонить ли маме. Привет, мама, я умираю. Нет уж.
День по секунде подполз к последнему часу. Фрэнк посовещался с лавочником и его друзьями. Тихо бормоча, все поддержали мысль: надо идти к озеру. Они подняли на ноги людей, объяснили план, помогли тем, кто не мог встать сам и спуститься по лестнице. Таких набралось несколько человек, что вызвало заминку. Пара стариков заявили, что останутся с теми, кто в них нуждается, и придут к озеру позже. Люди прощались как обычно, словно уходили ненадолго, однако в глазах читалось иное. Многие, покидая клинику, не скрывали слез.
Шли к озеру, прячась в предвечерней тени. Жара палила пуще прежнего. На улицах и тротуарах ни души. Внутри зданий никто больше не стенал. Кое-где еще тарахтели генераторы, жужжали вентиляторы. Звуки словно оробели во взбесившемся воздухе.
На озере они застали сцену отчаяния. В воде сидело множество людей, вся ее поверхность вдоль берега была утыкана точками голов, головы были видны даже в той части озера, которая явно была глубже. Люди лежали, наполовину погруженные в воду, на самодельных плотиках. От поверхности озера, казалось, поднимались миазмы, в измученные ноздри шибал смрад смерти, запах гниющей плоти.
Посовещавшись, решили, что лучше будет пока сесть на низком берегу – дорожке или скате, – свесив ноги в воду. В конце пешеходной дорожки нашлось свободное место; они дотащились до него и сели всей группой в один ряд. Бетон под ними еще дышал дневным жаром. Все потели, за исключением некоторых, покрасневших до такой степени, что ярко выделялись на фоне наступающей темноты. Когда спустились сумерки, этих несчастных поддерживали в сидячем положении, чтобы им легче было умирать. Вода в озере была горячей, как в бане. Как показалось Фрэнку, заметно горячее температуры тела. И горячее, чем в прошлый раз. Что в целом логично. Он где-то читал, что если бы вся солнечная энергия, падающая на поверхность Земли, улавливалась, а не частично отражалась, то температура продолжала бы расти, пока не закипели бы океаны. Теперь он мог реально представить себе такую картину.