— Проклятье, женщина! — Голос его звучал слегка обеспокоенно, но чтобы компенсировать это, он добавил в свой тенор немного яда и презрения.
Она слышала, как он поднялся на ноги, но когда он обошел . кровать и приблизился к Элизе, она уже отползала от него. Руки чесались — им нужен был «дерринджер».
— Только попробуй сделать такое еще раз, и я позабочусь о самом строгом наказании. — Глаза его были пустыми и холодными. Архивариуса больше не существовало. Перед ней стоял незнакомый мужчина. — А теперь, если ты уже закончила, мы должны подготовиться к обеду. — Он повернулся к чаше с водой, стоявшей на туалетном столике. — Мой вечерний наряд, Гиацинт.
Элиза поднялась на ноги и теперь просто смотрела на Веллингтона, пока тот умывался. Взгляды их встретились в отражении зеркала, и сейчас уже было видно, что он чуть не плачет.
«Простите», — одними губами произнес он.
Элиза еще никогда не была так рада видеть Велли. Она ущипнула его за нос и игриво подмигнула ему. Конечно, сама она была на задании не впервые, но для него это первая операция; и видит Бог, этот человек действительно старался. Она принялась распаковывать их багаж. Ее пальцы дрожали, частично из-за непредсказуемого эксцентричного поведения Веллингтона, но также и из-за собственной одышки и жара, в который ее бросало. Да, вероятно она слишком увлеклась этим эротическим притворством, и такая реакция Веллингтона была просто необходима, чтобы вернуть их к серьезности ситуации.
Букс поднял одно из вечерних платьев, которые она привезла с собой, — низкий вырез мыском и свободные белые рукава — и искоса взглянул на Элизу.
— Ты считаешь, что это самое подходящее платье для незнакомой компании?
«А вот это уже снова мой маленький Велли», — игриво подумала она. Криво ухмыльнувшись, она извлекла из саквояжа мужской пиджак для званых ужинов, сшитый по последней моде.
Архивариус прокашлялся. Оглядев предложенный ему наряд, он удивленно поднял бровь.
— Гиацинт, я и не догадывался, что ты так хорошо знаешь мои размеры.
Может быть, это и к лучшему, что она не могла воспользоваться для ответа своим голосом, а то наговорила бы ему массу дерзостей.
Вместо этого она повернулась и жестом показала ему на шнуровку своего корсета. Не дождавшись помощи, она бросила на него через плечо непонимающий взгляд. Это уже никуда не годится. Особенно если учесть, что он успешно раздевал ее, когда она была пьяна.
В конце концов, вняв молчаливой мольбе Элизы о помощи, Веллингтон принялся тащить и растягивать шнуровку. Конечно, в этом смысле ему до горничной приличной дамы было очень далеко.
Элиза проскользнула за разрисованную китайскую ширму и быстренько сняла с себя остальную одежду. Она понимала, что если она будет подталкивать Веллингтона и дальше, это возымеет свои последствия, а он был нужен ей острым, как бритва. Однако ей также следовало каким-то образом одеться к ужину. Так что к его благопристойности придется как-то адаптироваться. Выйдя из-за ширмы одетой, только с не застёгнутыми сзади на платье крошечными пуговицами, она снова подставила ему свою спину.
— Признаюсь, — прошептал Веллингтон, туго затягивая шнурок, — что использование вами своей женственности в качестве оружия я нахожу глубоко разрушительным. Действуйте... с осторожностью... пожалуйста, — раздельно прошептал он ей в ухо под каждый новый рывок шнуровки.
Вздохнув, Элиза задумалась над этим неожиданным откровением. Само по себе это было совсем неудивительно; удивительным было то, что он об этом сказал.
Бросив на нее взгляд, — который был слишком долгим, чтобы принять его за поощрительный, но уже и не таким грозным, как несколько мгновений назад, — Веллингтон собрал свое вечернее одеяние и исчез за ширмой, чтобы тоже переодеться. По-прежнему ощущая некоторый трепет в теле после их возни на кровати, Элиза испытывала искушение заглянуть к нему, но решила, что там есть некоторые секреты, которые ей пока что знать не нужно. К тому же она и так уже его достаточно возбудила (да и себя тоже).
Пока Веллингтон облачался в свой сшитый на заказ вечерний наряд, Элиза занялась еще одним организационным вопросом. Она стала молча и внимательно обследовать стены.
Тук. Тук. Тук.
Простукивание кончиком пальца не выявило отверстий для наблюдения, которые всегда представляют опасность в таких старых домах, как этот.