Приятели Гарри называли это нисходящей спиралью. Посмотрев выступление группы летчиков, которая позднее по предложению королевы превратилась в КИА — Королевский имперский аэрокорпус, в пабе на аэродроме они с Гарри присоединились к двум элегантным джентльменам, на лицах которых еще виднелись пыль и сажа, оставшиеся после полета. Они тогда беседовали о «нисходящей спирали» — термине, обозначающем ситуацию, когда при поломке самолета пилот и стрелок оказываются пригвожденными к своим сиденьям невероятным давлением, и мир их по спирали скользит в небытие.
Именно такое чувство было у Элизы сейчас. Нисходящая спираль. Веллингтон, Констанция. Молли. Это было падением в безумие, и теперь уже она — а не Гарри — должна стать тем спасительным маяком, который дарит луч надежды. У Молли был шанс — слабенький, но все-таки шанс. Констанция? Бедная девушка, по-видимому, и дальше будет находить утешение в настойке опия, которую, без сомнения, поставляет ей тетушка Оливия.
«А Веллингтон, — подумала она, подходя к их двери. — Что насчет Веллингтона?»
Она вспомнила, что тогда еще спросила одного из летчиков, товарищей Гарри: «А как же выйти из этой нисходящей спирали?»
Он рассмеялся и ответил: «Остается только лететь дальше и надеяться, что Господь сотворит чудо».
Голова Элизы продолжала кружиться даже после того, как она нашла свою кровать. На ней спал Веллингтон. У Элизы снова защемило сердце. Ей требовались мужские объятия. Больше чем когда-либо ей хотелось, конечно, Гарри; но этот вариант был навеки потерян. Все, что она имела на сегодня, — это Веллингтон Букс. Человек из той самой элиты, в среду которой они с таким трудом просочились. Агент, совершенно лишенный опыта оперативной работы. Мужчина, который, похоже, невосприимчив к ее чарам. И все же, если бы он просто повернулся и обнял ее, прикрыл ее собой, все было бы намного лучше.
А он издал тихое урчание, витая в своих снах где-то очень далеко.
Элиза закрыла глаза.
Да, это была нисходящая спираль. Она пройдет ее всю, и именно она — Элиза Браун, а не Господь Бог на небесах — выручит их всех в трудную минуту.
С этой уверенностью она постепенно проваливалась в тяжелый сон. По идее, храп Веллингтона должен был помешать ей уснуть, но вместо этого она чувствовала, как вокруг нее сгущается темнота. Темнота и еще отвратительное ощущение головокружения. Элиза хваталась за ускользающую мысль — вероятно, это была молитва, чтобы сны ее были благостными. День был очень насыщенным, и ей необходим отдых, отдых, а не вечер, полный худших из всех возможных ситуаций, когда она подводила людей, которые на нее рассчитывали. Если она столкнется еще и с такими снами, это станет последней каплей.
Но внезапно она остро почувствовала, что вокруг светит солнце, а кровать под ней дрожит. Элизу будил Веллингтон Букс. Граница между вчера и сегодня оказалась очень резкой, но тем не менее все было именно так: наступило утро. Она пережила эту ночь.
Глаза ее распахнулись, и сквозь туман отступающего сна она заметила, как ее напарник скрылся за ширмой, чтобы переодеться.
«Ох, какой вы скромный, мистер Букс, — подумала она, — и это при том, что мы провели ночь в одной постели!»
Расстояние, разделявшее их на громадной кровати, удивило бы любую утреннюю горничную. Даже Веллингтон не мог отрицать насущной необходимости делить одну постель.
Однако заботило ее вовсе не это. Элиза размышляла над тем, что он думал насчет случившегося прошлой ночью. Вероятнее всего, воображение рисовало ему картины, отличавшиеся от реальности в худшую сторону. И не важно, что это было только предположение: внутри нее поднималась волна негодования. Черт возьми, не хватало еще ей разубеждать его в этих домыслах!
Пусть считает ее проституткой, если ему так нравится. Ей нет до этого никакого дела.
Так уж и никакого?
Несмотря на предполагаемую клевету со стороны Веллингтона, она знала, что вчера ночью совершила один хороший поступок. Теперь глупые журналисты уже должны были находиться на пути в Лондон, и уже не важно, что они там напишут. Ко времени, когда выйдет их статья, они с Веллингтоном уже завершат свою операцию.