— Ох, мой дорогой Веллингтон, за кого вы меня принимаете? — Она вздохнула и вежливо засмеялась. — Я всего лишь агент на службе ее величества.
— И убранство ваших апартаментов демонстрирует все преимущества вашей службы.
— Вы таким образом пытаетесь критиковать мой изысканный стиль жизни?
— Просто я наблюдательный, — усмехнулся он.
Позволяя ему увлечь себя через толпу, она распахнула веер.
— А знаете, глядя на нас со стороны, я могла бы побиться об заклад, что мы с вами действительно муж и жена.
— Трудно представить себе большую несуразицу, — сказал Веллингтон, положив руку ей на талию, — чем быть женатым на ходячем арсенале. Вы, моя дорогая мисс Браун, являетесь мощным живым доводом в пользу холостяцкой жизни.
К большому ее сожалению, они как раз подошли к распорядителю зала, и Элиза не успела ответить на эту колкость. Когда служитель раскрыл перед ними дверь, она проскользнула вперед со всей смиренностью образцовой английской жены.
Когда дверь за ними захлопнулась, Веллингтон поставил чемодан позади своего кресла, расправил полы фрака и сел. Взгляд его был устремлен на сцену.
— Я слышал, что эта постановка просто великолепна.
Она сверкнула на него глазами, но толку от этого не было никакого, потому что он даже не посмотрел в ее сторону.
— Надеюсь, у вас есть Достойное объяснение тому, что мы расположились над предметом нашей охоты? Потому что обычная практика в таких случаях предполагает нахождение в прямой видимости.
— Я в курсе, — мягко ответил он.
— Значит, вы сознательно действуете вопреки рекомендациям министерства? — Она поймала себя на мысли, что разговаривает тоном сварливой торговки, и это ей не понравилось.
— Получается, что так.
Корсет Элизы позволял ей сидеть только прямо и никак иначе. Если бы она могла, она бы сейчас развалилась в своем кресле и уставилась на него.
Черт побери, а теперь начал играть оркестр.
— Итак, что мы будем делать? — Голос ее показался недовольным даже ей самой.
— Сейчас, — с явным удивлением ответил Букс, — мы будем ждать.
— Ага. — Свет в зале стал гаснуть. — Очаровательно.
Ничего очаровательного тут не было, и она это четко понимала. В конце концов, это же была опера.
Глава 17,
в которой мистер Букс демонстрирует свой прибор, а наш отважный дуэт занимается настоящим подслушиванием на благо королевы и родины
Вкус к опере воспитывается с годами, и не бывает двух одинаковых постановок. Помимо главных основ искусства, опера предлагает самые разнообразные возможности как для визуального, так и для слухового восприятия. Опера Моцарта не может вызвать такой же эмоциональный подъем, как, например, опера Пуччини; и в то время как музыка Бизе отличается очарованием и сочностью оттенков, очень немногие композиторы могут передать эпическую грандиозность так, как это удавалось Вагнеру. То же самое с Верди и его оперной интерпретацией истории о человеческом тщеславии, написанной Шекспиром. Под аккомпанемент захватывающих арий, мощных вступлений хора и исполнений в манере стаккато повествование о приходе Макбета к власти и его падении производит еще более зловещее впечатление за счет запоминающихся мелодий, сопровождающих появление ведьм, а также пророческих предсказаний призраков и злых духов.
Когда глаза Веллингтона оторвались от сцены, где Макбет и его жена разрабатывали план убийства семьи Макдаффа, и он взглянул на свою единственную компаньонку по ложе номер пять, на лице его расплылась широкая улыбка. Создавалось впечатление, что агент Элиза Д. Браун уже готова броситься с их эксклюзивных мест головой прямо в публику.
— А знаете, что стало бы замечательным дополнением к этому спектаклю? — спросила она; ее раздражение и разочарование буквально сочились из-под последних клочьев маски приличия. — Динамит. О-очень много динамита.
— Мисс Браун, — укоризненно ответил Веллингтон, изо всех сил пытаясь скрыть свое удивление. — Не забывайте, что мы находимся здесь ради королевы и родины. Помните о стоящей перед нами задаче. А кроме того, — добавил он, слегка откинув голову назад и отклоняясь на спинку своего кресла, — ведь это апофеоз культуры. Изысканное зрелище для изысканного вкуса.
— Это опера, приятель! — вскипела Браун. Несколько мгновений она молча смотрела на сцену, потом проворчала: — Я достаточно хорошо знаю шотландцев и прекрасно понимаю, что, если группа мужчин идет через болота, визжа, как вся эта ватага, все это кончится тем, что в Англии их расшвыряют, как деревянные чурбаки во время шотландских народных забав по метанию бревен.