Проще говоря британцы потеснили своих американских союзников в деле разминирования. На данном тендере РОНКО из игры на сербской территории вышла, оставшись на территории Мусульмано-Хорватской федерации. После того как шеф УНИПАК Коич отвез все снаряжение из Баня-Луки в Пале, Стив приказал предварительно даже горючее извлечь из резервуаров, до того он был зол. Было ясно, что наша работа в РОНКО закончилась, хотя впоследствии многие деминеры жалели об этом. Лучших условий работы уже никогда не было, т. к. иные местные дельцы сделали все, чтобы работа деминера стала максимально тяжелой, а ее качество минимально приемлемым.
Тем не менее большинство наших людей в июне 1997 года без дела не осталось, т. к. все были приняты на работу в МАЙНТЕК, да и желающих работать деминерами тогда было не так уж много. Кроме того, некоторые мои бывшие коллеги решились продолжить работу с РОНКО, перейдя на работу сначала в сербский Добой (ездили на приграничную с ними территорию Мусульмано-Хорватской федерации), а потом и в хорватский город Ливне, работая только с хорватами.
В 1997–1998 годах в Боснию и Герцеговину полились рекой деньги из международных источников. Прямой или косвенный контроль над большинством, а вероятно, и над всем этим потоком осуществлял в 1997 году Мировой банк, точнее, его представительство в Сараево (в 1996 году это был британец Эдди Бэнкс).
Первоначально деньги выделялись через представительства местных правительств — Республики Сербской и Мусульмано-Хорватской федерации, под контролем комиссии по разминированию при центральном правительстве Боснии и Герцеговины, но потом, когда в 1998 году был создан МАК (MAC — Mine Action Center) при поддержке ООН в Нью-Йорке, то международные дотации пошли и через него. Как эти дотации выделялись, каким образом и по какому принципу распределялись, информация была закрытая, тем более что разминирование было освобождено от налогов.
МАК осуществлял контроль всех организаций по разминированию. Самим разминированием во второй половине 1990-х годов в Боснии и Герцеговине занимались несколько десятков организаций, причем для некоторых из них разминирование не было основной сферой деятельности.
В основном это были частные фирмы: американские RONCO, UXB, GCI и CARE, английские DSL, Bactec, ELS, Mine Action Services Limited, Greenfield, Minetech, немецкие HELP, Roehll Umwelt Koncern, Demira, южноафриканская Mechem, греческая IMI, итальянские InterSOS и ABC, французская Handicap, хорватская Mungos и норвежская NPA и компании из Боснии и Герцеговины — сербские (Stop Mines, Medekom, UNIPAK, Detector), мусульманские (Oktol, Amfibija, BH Demining, Si Company, Cum Call, UG ZOM), хорватские (Pro-Vita, Vilacol, DECOP, IVSA, Tehnoelektro).
Были тут и просто незарегистрированные шабашники, снимавшие мины по договору не с местными властями, из которых деньги без автомата было не вытащить, а с международным военным командованием IFOR-SFOR, предпочитавшим в некоторых случаях разминирование вести чужими руками.
Под Добоем в 1996 году таким образом было ранено двое шабашников — сапер и его несовершеннолетний помощник. После нескольких подобных случаев разминирование оказалось под более или менее плотным контролем МАК, выдававшим разрешение на работу и деминерам, и фирмам.
В меньшей степени разминированием занимались силы СФОР, которые использовали для этого своих специалистов и свою технику, а иногда и местных жителей. Местные армии также участвовали в деле разминирования, сначала совместно со СФОР, это так называемый «лифтинг», в ходе которого снимались мины, чье нахождение было заранее известно, однако после этого «лифтинга» данные участки все равно «чистились», и там нередко находили немало мин.
Впоследствии в составе армии были созданы деминерские подразделения, работавшие под контролем МАК и при дополнительном финансировании, но к этому времени местные частные компании уже твердо контролировали дело разминирования.