Единственными, кто появился здесь, были главный менеджер ХЕЛП в Боснии и Герцеговине англичанин Питер Статсклиф и хозяин ХЕЛП немец Франц Ниерветберг. Они не побрезговали без резиновых сапог (к этому моменту сапог так никто и не доставил) пройти по воде и посмотреть нашу работу.
Все остальное было уже мелочью, разве что я, пройдя до входа во второй туннель, в паре десятков метров от туннеля, где мы работали, нашел там мину ПМА-2. Захватив ее с собой, я увеличил число найденных нами мин где-то до 20 штук, т. к. Чалэ, Йово и Бобо тоже нашли у правой стенки туннеля мины, которые, как мы поняли, были установлены зигзагом в один ряд у каждой стенки.
Шум тогда поднялся в газетах большой, а отец погибшего Небойши подал в суд на ХЕЛП, хотя по договору между ХЕЛП и Гражданской обороной ответственность на проведение работ несло руководство Гражданской обороны и отвечало тем самым за все несчастные случаи.
В конечном итоге виноватым сделали Бырко, хотя человек сделал все что мог. Прибывшая инспекция МАК, не которую я был приглашен единственным деминером, ничего не решила.
Я вместе с нашим командиром группы Драганом, сопровождая ее и международных специалистов, еще немного очистил пространство до воронки, оставшейся на месте взрыва ПРОМ. Дабы людям служба медом не казалась, тем более что из-за них пришлось таскать на голове шлем, я вытащил из еще не очищенного пространства мину ПМА-2, показал ее проверяющим, отважно ждавшим у входа в туннель. Определенный психологический эффект был достигнут. Правда, мы с Драганом хоть и надели бронежилеты и шлемы, но работали рядом, т. к. кто-то должен был светить мне фонарем.
Один из наших шефов сказал, что «нет таких денег, которыми можно было бы вас вознаградить», и действительно, ни денег, ни наград мы так и не получили.
Когда же через два года в добойской группе, которую я уже тогда покинул, вспыхнуло возмущение в связи с тем, что нам, возвратившимся из отпусков, выплатили из положенных 500 марок отпускных всего 196 (вы же, мол, не работали во время отпуска), то самых активных зачинщиков — Миленко Белого, Йово, Далибора и Бобана Бобо — директор без громких слов просто уволил с работы.
Так что разминирование опасно не только из-за мин, но и из-за коллег, особенно из канцелярий, и люди тут держатся за работу из жизненной необходимости, а не «по долгу службы миру» или из «заботы о благе общества». Впрочем, страховка, кто бы что ни говорил, играла большую роль, и 220 тысяч марок, выплачиваемых по смерти деминера в Гражданской обороне (до 280 тысяч по полной инвалидности, причем была шкала расценок) были важным стимулом в работе, особенно по сравнению с иными коммерческими фирмами, где страховка едва достигала 60 тысяч, а деминеры, что снимали мины на основе личных договоров с какими-то частными предприятиями, и вовсе оказывались без страховки.
Так, около той же Рогатицы я, уже в составе сараевской группы, оказался на месте еще одного инцидента, обеспечивая место для работы полиции. Там подорвался на мине ПРОМ один местный серб, работавший в интересах какого-то лесхоза. Он остался без ноги и руки, причем всего в десятке метров от места, где во время войны в этом же ряду ПРОМ подорвался ветеран Афганистана подполковник Сливный, сапер из украинского миротворческого контингента.
В деле ручного разминирования даже высокий профессионализм не является гарантией успеха, ибо слишком много факторов, влияющих на человека и его психику, которые не могут быть проконтролированы. На курсах, конечно, говорится, что, мол, если деминер себя плохо чувствует, то ему лучше не работать. На деле же деминер вынужден работать в условиях постоянного психологического давления со всех сторон, не имея никакой уверенности, что завтра его фирму не закроют или что его самого не уволят.
Между тем, подобная нестабильность отрицательно сказывалась на профессиональном уровне саперов, т. к. не давала возможности вести постоянное повышение квалификации на тех или иных курсах. Сапер ведь должен уметь работать со всеми вилами боеприпасов, и вопрос мин нельзя выделять тут как отдельную проблему. Мины — это такие же боеприпасы, как и артиллерийские снаряды, ручные и винтовочные гранаты, авиабомбы, неуправляемые и управляемые ракеты, минометные мины и гранаты противотанковых гранатометов. В той же Боснии и Герцеговине в некоторых «минных полях» куда больше находилось невзорвавшихся боеприпасов, чем мин, а то мин и вообще там не оказывалось.