Такие поля можно было встретить не только в местах ожесточенных боев или там, где линии фронта долго не менялись, но и там, где склады боеприпасов (как правило, сербские) подвергались авиаударам (как правило, сил НАТО). Так, мне пришлось встречать боеприпасы, разбросанные по земле (а нередко уже и занесенные землей) в районах разбомбленных НАТО сербских складов казармы «Яхоринский поток» (Пале) и полевых складов сербской артиллерии под селом Хреша.
Саперу в идеале необходимо знание всех без исключения боеприпасов. Ведь встречавшиеся в бывшей Югославии неразорвавшиеся суббоеприпасы британского производства Mk1 (бывшие на вооружении и ВВС ЮНА) и американского производства BLU-97 (A/B и B/B) были подчас опаснее мин, ибо их пьезоэлектрический взрыватель годами способен вырабатывать ток для приведения в действие детонатора.
Похожую опасность представляют и артиллерийские боеприпасы с пьезоэлементами во взрывателях, как, например, гранаты (ракетные снаряды) югославского гранатомета М79 «Оса» (90 мм, вес 3,5 кг) и М80 «Золя» (64 мм, вес 3,1 кг с контейнером), управляемые ракеты (ракетные снаряды) ПТРК «Малютка», кумулятивные снаряды калибров 125 мм (КОП М88 со взрывателем УТ-Пе М87), 100 мм (М69) и 122 мм (М88 со взрывателем М87).
Очевидно, что как в мирных, так и в боевых условиях саперам придется иметь дело с разнообразными боеприпасами производства разных стран мира. Поэтому профессии сапера надо уделять больше внимания, нежели это делается ныне.
В той же Боснии и Герцеговине, где были дислоцированы войсковые контингенты нескольких десятков стран мира, приходилось убеждаться в больших недостатках в постановке саперного дела в войсках всех стран.
Цифры обезвреженных контингентами IFOR/SFOR боеприпасов не дают реальной картины, хотя нельзя отрицать труда саперов этих контингентов, не раз рисковавших жизнью и порой несших потери. Ведь знания местных условий и местных боеприпасов им не хватало, а кроме того, отрицательную роль играли частые смены личного состава, незнание ими местного языка (одно из основных условий успешной работы в инонациональной среде), перемены мест дислокаций различных контингентов, отсутствие свободы инициативы, да и просто отсутствие у многих из них морального стимула в такой работе.
Поэтому одни (те что побогаче) контингенты IFOR/SFOR просто нанимали местных саперов, и то в случаях крайней необходимости, а другие предпочитали вообще не браться за работу с боеприпасами, а получать их от местных армий за умеренную плату.
Правда, в силу «долга службы» всем контингентам приходилось участвовать в проводимых командованием IFOR/SFOR раз или два раза в год операциях «Hurvest» («Жатва») по сбору и изъятию оружия и боеприпасов в местной среде. Но в данном вопросе «сфоровцы» больше полагались на помощь, в особенности информацией, местного населения. Благодаря этой отнюдь небескорыстной помощи они и могли по сербским селам найти, к примеру, танк (Босанская Краина) или несколько тонн оружия, в том числе ПЗРК «Стрела-2» (на Озрене), или «случайно» обнаружить недалеко от мусульманской Тузлы сотню ручных и винтовочных гранат, кем-то «забытых» в придорожной канаве.
Иногда это приводило и к несчастным случаям, как, например, под Зворником, где ребенок лет 11–12 из числа мусульманских возвращенцев, собирая боеприпасы для американцев, подорвался в своем складе.
Впрочем, российский контингент IFOR/SFOR не слишком утруждал себя участием в операциях «Hurvest» и долго делил последние места, прежде всего со своими турецкими коллегами.
В принципе, операции «Харвест» не были столь уж благодетельными для Боснии и Герцеговины, как это представлялось «международным сообществом», ибо пока Босния и Герцеговина «разоружалась», соседние Косово, Метохия и Санджак весьма активно «вооружались» усилиями тамошних экстремистских мусульманских и албанских организаций.
Но служба есть служба, и когда командующему американского сектора (штаб в Тузле), в состав которого входил российский контингент (штаб в Углевике), надоело отлынивание от работы своих российских подчиненных, то последним не помогло и испытанное средство — совместное с американцами застолье. Пришлось тогда российским саперам и военным наблюдателям под общим командованием замкомбрига Андрея Рогова (российский контингент, несмотря на многочисленные сокращения, доведшие его численность до 350 человек, оставался по штату бригадой) по всем возможным каналам «вытаскивать» из местных властей и населения нужное количество оружия и боеприпасов. Мы, местные «руси», оказали им посильную помощь, и, как бы то ни было, наш скромный вклад помог российскому контингенту неожиданно для всех занять первое место во всем IFOR/SFOR, вызвав зависть всех своих коллег.