Конечно, такое дистанционное разминирование, как и механическое, не было на все 100 % надежным, но полностью надежное разминирование невозможно при использовании одного метода, и наибольшая эффективность, быстрота, экономия сил и средств достигается комбинированием различных методов.
Все современные армии мира располагают практически схожими механизированными системами разминирования. В Словакии на базе танка Т-55 компанией «Technopol International JSC» была создана машина разминирования UOS-155 Belarty.
В Германии в середине 1980-х годов компания «MaK System GmbH» начала развитие машины разминирования Keiler, поступившей на вооружение бундесвера в 1994 году и применявшейся в операциях германского контингента IFOR и SFOR в миротворческой операции в Боснии и Герцеговине. Инженерная машина Keiler создана на базе устаревшего американского танка M48A2, снятого с вооружения бундесвера. С него снята башня, и установлен гидравлически поднимаемый бойковый трал-молотилка с 24 цепями, который может приспосабливаться и для работы на подъемах, создавая проходы шириной 470 см с регулируемой глубиной приведения мин в действие до 250 мм.
Американская армия имела на вооружении катковые (MCRs) и ножевые (MCB) тралы, устанавливаемые на танки и на боевые инженерные машины CEV на базе танка M60 с V-образным отвалом (FM 20–32). Имелся также V-образный ножевой отвал с более чем двумя десятками ножей, устанавливаемый как на инженерные танки, так и на инженерные машины разграждения, в том числе и на автомобиль Hummer и даже на трактора с бронированной кабиной D-7G MCAP (Mine Clearing Armor Protection), приспособленные к разминированию. Последняя модель инженерной машины Grizzly на базе танка M1 Abrams, созданная после опыта разминирования в Кувейте, имела как раз такие грабли. Тут, правда, надо учитывать, что подобные ножевые отвалы более эффективны в песках, а в горной местности все-таки лучше служат бойковые и катковые комплекты.
Новые машины «гуманитарного» разминирования, разработанные в 1990-х годах в Европе, ничем особым от инженерных боевых машин и танков не отличались, разве что имели порой более громоздкие формы (хотя иные, наоборот, были более компактны, чтобы обеспечить более удобную их транспортировку), и в них больше внимания уделялось использованию длинных тяжелых бойковых цепей, молотивших землю перед собой. В остальном же все было одинаково, ибо машина она и есть машина, хоть ты назови ее гуманитарной.
В Боснию и Герцеговину первые машины были привезены иностранными компаниями ГРИНФИЛД (Greenfield) и ХЕЛП (HELP). Со временем и руководители местных компаний увидели, несомненно, больший эффект от работы таких машин, и, как правило по их заказам, эти машины производились на предприятиях военной промышленности Боснии и Хорватии, показав себя не хуже иностранных образцов.
Разумеется, военная техника всегда совершеннее гражданской, ибо готовится для действий в экстремальных условиях, и в разминировании все технические решения, очевидно, принадлежали армии. Правда, некоторые разработки военной промышленности, как, например, AMMAD (Anti-Magnetic Mine Activating Device) израильской фирмы «Ramta», были ненужны для «гуманитарного» разминирования, т. к. воздействовать на мины с магнитным взрывателем можно лишь до тех пор, пока они не самоликвидировались, либо пока не закончились их батареи, а это максимум год, а чаще же два-три месяца.
Впрочем, тут не стоит затрагивать новые разработки конца 1990-х годов — начала нынешнего века, ибо мы говорим о разминировании в Боснии и Герцеговине во второй половине 1990-х годов, где не требовалось большое техническое совершенство, а нужна была элементарная организованность работ.
Разминирование со временем превратилось в коммерческую гонку, в которой большая часть средств до собственно дел разминирования не доходила и не раз, и не два, а десятки раз на уже очищенных минных полях подрывались гражданское лица. Международный контроль был нередко фикцией, ибо иностранцы, первое время возглавлявшие его, часто не разбирались ни в местной среде, ни в характере прошедшей войны, а многим местным дельцам от политики было наплевать на все, кроме денег.
Тут не хотелось бы уподобляться иным российским политикам и связывать дело разминирования в бывшей СФРЮ только с коррупцией, шпионажем и организованным криминалом лишь потому, что дело это было начато западными компаниями. К сожалению, ныне в России стало модным объяснять неуспехи российского бизнеса (компании по разминированию как раз и занимались одной из граней «военного бизнеса») происками «американского империализма», а не более тривиальными причинами. Нельзя, конечно, отрицать, что в данном деле существовали все вышеперечисленные явления, однако они были во всем мире и во всех гранях бизнеса. Заранее находить оправдание в данном действительно печальном факте своим неуспехам за границей, значит подписываться под отказом от работы за границей. Это, конечно, тоже вариант, только, основываясь на историческом опыте, вариант проигрышный, чему типичный пример Северная Корея.