У мальчика отвисла челюсть:
- И я тоже Николай Валерьевич Карпов, - проговорил он, ни о чем еще не догадываясь. – Выходит ,Вы – мой тройной тезка?
- Нет, я – это и есть ты, но только в будущем…
Александр неторопливо шел по тускло освещенному коридору этажа, где располагались кабинеты среднего руководящего состава. Ковровые дорожки алого цвета, постеленные на дубовый паркет, скрадывали шум шагов. Справа и слева по ходу его движения мелькали однотипные массивные арочные двери из темного дерева с медными ручками. На каждой двери висела металлическая табличка, на которой черными буквами были написаны звание и фамилия владельца кабинета. Возле двери с надписью «ГЕНЕРАЛ-МАЙОР ТРОЩИНСКИЙ В.Н.» он остановился и решительно потянул дверную ручку вниз.
Генерал Трощинский (он же Дед) стоял у окна и задумчиво смотрел на Лубянскую площадь. Его взгляд был устремлен на цветочную клумбу, на месте которой когда-то гордо возвышался памятник Дзержинскому – «Железному Феликсу». В далеком 1991 году, когда он, тогда еще молодым капитаном Комитета Государственной Безопасности СССР только въехал в это здание, памятник еще стоял на площади. Сам Трощинский в то время сидел в другом кабинете, но и тогда его окна выходили на площадь.
Он обернулся на звук открываемой двери. В кабинет вошел Александр Голубев.
- Здравия желаю, товарищ генерал!
- Да мы уж сегодня здоровались, Саш. Ты что, забыл что ли? – Трощинский насмешливо посмотрел на своего подчиненного поверх очков.
- Так точно. Здоровались.
- Ну а с хорошим человеком можно еще раз поздороваться, правильно? – резюмировал Трощинский и показал Александру на стул. – Присаживайся. Сейчас я тебе обещанный материальчик дам почитать.
Александр сел на стул с кривыми ножками, сиденье и спинка которого были обтянуты бежевым велюром. Трощинский подошел к своему рабочему столу, взял в руки прозрачную папку-файл, достал из него лист бумаги с каким-то текстом, напечатанным на принтере, и протянул его Александру:
- Держи. Это та самая сводка из УВД, про которую я говорил. Нужный тебе материал я маркером выделил. Видишь, как я забочусь о своих сотрудниках? – генерал уселся в свое кресло и теперь сидел прямо напротив Александра. Тот стал читать про себя выделенный фрагмент сводки УВД по Ногинскому муниципальному району.
«12 июня во 2-й отдел полиции МУ МВД «Ногинское» обратилась гражданка Курочкина Надежда Владимировна, 1952 года рождения, проживающая в городе Москва, с заявлением о пропаже сына Курочкина Федора Ивановича, 1975 года рождения. С ее слов, Федор Курочкин, пребывавший вместе с ней на даче, принадлежащей садоводческому товариществу «Агрегат» Ногинского района, 12 июня утром отправился на рыбалку на пруд, находящийся неподалеку от железнодорожной платформы «Лесная». Домой с рыбалки Федор не вернулся. Курочкина несколько раз звонила сыну на мобильный телефон, но он был не доступен (находился вне зоны действия сети). Тогда Курочкина пошла на пруд. На берегу пруда ею был найден спиннинг, принадлежавший Федору Курочкину. Прибывшая на место происшествия оперативная группа ничего подозрительного на берегу пруда и в его окрестностях не обнаружила. Из Электростали была вызвана водолазная группа МЧС. Водолазы обследовали пруд, но также ничего не обнаружили. До настоящего времени местонахождение гражданина Курочкина Ф.И. не установлено».
Закончив чтение, Александр положил сводку на стол. Он уже обо всем догадался, и от этой страшной догадки у него мурашки поползли по спине, а ладони вспотели.
- Ну что? – голос Трощинского стал жестким. – Ты понял, куда мог гражданин Курочкин подеваться?
- Понял, товарищ генерал! – у Александра голос тоже изменился, став более тихим.
- Вот такие дела, Саш, - генерал снова смягчил тон. - «Попаданец» на твоей территории завелся. Хотя, не исключено, что это просто совпадение, и Курочкин вовсе не в окно попал, а действительно пропал, что он не «попаданец», а «пропаданец».. Но вероятность такого расклада, я думаю не более, чем вероятность того, что наша сборная по футболу станет чемпионом мира, во всяком случае, при моей жизни, - он хлопнул ладонью по столу. – В общем, так: поезжай-ка ты в Лесную. За поимку и возвращение в наше время «попаданца» ты отвечаешь ЛИЧНО. Самому, - Трощинский показал указательным пальцем правой руки на потолок, - я еще ничего не докладывал. Не стоит пока ему об этом знать. Ты же понимаешь, Сам сразу же доложит обо всем Бортникову, а тот – теперь он направил большой палец той же правой руки себе за спину, где у него на стене висел портрет Президента России. – Я думаю, что нам лишняя шумиха совершенно ни к чему.
Александр поднялся с места:
- Разрешите идти, товарищ генерал?
- Разрешаю, - генерал тоже встал с кресла. – Давай, Саш, успехов тебе. Фотографию гражданина Курочкина распечатать не забудь.
Его подчиненный уже был у двери, когда Трощинский вдруг окликнул его:
- Да, Александр, все забываю тебя спросить. А как поживает твой подопечный Нефедов?
- Говорит, что в самое ближайшее время будет готов испытать свою машину.
- Хорошо. Ну, ступай. Еще раз тебе успехов. Помни, что на тебя, - Трощинский усмехнулся, - смотрит вся страна. Ты уж постарайся лицом в грязь не ударить.
Профессор Нефедов уже третий год, как взял себе за правило каждое утро, вне зависимости от погодных условий, совершать пробежку. Ну, за исключением, может быть тех дней, когда он «грипповал» с высокой температурой. Вот и сегодня, несмотря на непрекращающийся дождь, он не изменил своей привычке.
Его обычный маршрут подходил к концу. Нефедов уже пробежал через свой любимый скверик, и теперь его путь лежал по грунтовой дорожке между гаражами. Сейчас он пробежит эту дорожку, затем повернет налево и окажется в своем жилом квартале. У подъезда немного отдышится, а потом наберет код на домофоне и… домой, принимать ванну. Ну и чашечку кофе выпьет тоже.
На дорожке путь ему перегородили двое молодых парней. Один, лысый, в черной кожаной куртке, другой – наоборот, с пышной рыжей шевелюрой, в джинсовой куртке.
«Гопники что ли?» - подумал Нефедов, а вслух сказал:
- Ребята, пропустите пожалуйста.
- Пропустим, дядя, не переживай, - лысый нервно дернул губой. – Только вот разговорчик у нас к тебе имеется. Деловой.
Рыжий тем временем переместился за спину Нефедова, лысый же, еще ближе подойдя к профессору, продолжил:
- Как там машинка-то твоя поживает, дядя?
Нефедов вздрогнул: «Откуда он знает?»
- У меня нет никакой машины, - проговорил он. – Я даже водительских прав не имею.
- Ой, дядя, давай мы не будем здесь дурочку валять, а? – лысый угрожающе приблизил свое лицо к лицу Нефедова. Капли дождя скользили по его лысине ко лбу и ушам, и при иных обстоятельствах вид лысого вполне мог бы вызвать улыбку. – Ты ведь прекр-а-а-а-сно понимаешь, о какой машинке речь идет, правда? – он заметил в глазах Нефедова недоумение и испуг. – Вот вижу, что доперло наконец до тебя. А теперь слушай сюда, дядя. Машинку свою ты ни в коем случае не отдаешь фээсбэшникам. Усек? Ни в коем случае. А отдаешь ее нам.
- Кому – вам? – пролепетал Нефедов.
- Мы – организация не политическая, - раздался вдруг за спиной Нефедова глухой голос молчавшего все это время рыжего. – Скорее, коммерческая. Но ты не переживай, мы тебе хорошо за твое изобретение заплатим. Можешь потом всю оставшуюся жизнь как сыр в масле кататься.
- А фээсбэшникам ты пыль в глаза пустишь, усек? – это снова заговорил лысый. – Скажешь им, что чего-то там у тебя пошло не так, не готова еще машинка. Здесь же штука такая непонятная. Может же ничего не выйти, правда? Вот так и скажешь своим кураторам – ошибочка вышла, дорабатывать надо машинку. А потом свернешь свою лавочку и… Денег-то у тебя завались уже к тому времени будет, вот и махнешь куда-нибудь на Мальдивы или на Канары. И будешь там себе жить припеваючи. Так что подумай, дядя, - лысый похлопал Нефедова по левому плечу. – ФСБ разве тебе предложит то, что тебе можем мы предложить? Нет, не предложит.