На рукоятке кия остался хорошо заметный влажный след – след её ладоней. Выдохнув, Лена попыталась понять, что это было.
Всего несколько простых медленных движений рук Абдулова – и тело почему-то вмиг напрягается, устраивая забастовку ощущениям, рвущимся наружу. Легкое касание к талии – движение вниз, ладонь на ладони. Потом вторая ладонь сначала на сгибе её локтя, а потом медленно продвигается вдоль руки к кисти, обхватывает её сцепленные на рукоятке пальцы и всё так же медленно тянет на себя, прицеливаясь. Грудь, находящаяся в опасной близости от её спины, то и дело прикасается к ней с каждым новым вдохом. Стало жарко. Дыхание сбилось, заставляя прислушаться к новым ощущениям. И эти ощущения мешают ей сосредоточиться. Пьянящее чувство доверия этим направляющим рукам совершенно сбивает её с толку. Жаркий выдох в районе уха и не менее жаркое: «Расслабься». Почему-то это слово произвело на неё прямо противоположный эффект – всё внутри сжалось, будто опасаясь, что ей может понравиться. Лёгкий удар – и жёлтый шар катится, сбивая белый в лузу, но её новоиспечённый «учитель» не стал дожидаться этого исторического момента, а поспешно выпрямился и, произнеся что-то, что она не совсем расслышала в силу странной пульсации в висках, удалился восвояси. Стало холодно – это его грудь больше не прикасалась к её спине, а ладони – не накрывали её пальцы. Почему-то жутко захотелось курить, снова. Вроде бы ничего сверхъестественного не произошло, ведь учил же её когда-то Олег, старый школьный приятель, играть? И ничего. А сейчас всё получилось несколько иначе. Стало стыдно.
POV Виталий.
~ Ммм… сигареты, сигареты, сигареты… Чёрт возьми, когда закончится эта треклятая очередь в бар?! Я, если честно, и сам не понял, что произошло, что заставило меня так резко захотеть курить. Смешно – кто-то курит после секса, кто-то курит до секса, а кто-то – вместо. А сейчас было что-то непонятное. Почему у меня возникла ассоциация с сексом? Сам не знаю. Просто ощущения были настолько острые и настолько похожие. Что-то жаркое, чуточку запретное. Её легкая дрожь – как будто она боится чего-то или испугалась. Её влажные ладони – я почувствовал, с какой силой она сжимала кий. Чёрт, что на меня нашло? Зачем я полез её учить? Вот же, башка без мозгов! Блин, а чего я вообще сюда припёрся?! А она? Почему она так отреагировала? Испугалась, наверное. Ну, ещё бы – я, сорокалетний мужик, полез к ней после всего, что успел наговорить за всё время нашей работы. Я ведь её раздражаю – это и слепой заметит. Лишь бы она ничего такого не подумала… А то ведь мало ли? Подумает ещё, что я к ней клеюсь. Ещё чего. Возомнит из себя роковую женщину. Хах, самому смешно. Ну, наконец-то, очередной молокосос забрал из рук бармена очередной коктейль, и я с надеждой спрашиваю:
- «Ричмонд Импайэ Эдишн» есть?
Бармен смотрит на меня, как на пальму в тундре, и удивленно отвечает:
- Всё что есть – есть в прайс-листе. Что это всех сегодня на Ричмонд потянуло, удивительно.
- Правда? А кто-то еще, кроме меня, заказывал? – теперь уже удивился я.
- Ага, девушка одна. И тоже, как Вы, расстроилась.
Хм. Интересно было бы посмотреть на девушку, которая так же любит Ричмонд, как и я.
- А что тогда есть?
- Я же говорю – в прайс-листе, - повторился бармен с немного недовольным выражением лица. Я взял прайс-лист. «Парламент», «Мальборо», «Кэпитан Блэк», «Давыдофф», «Собрание»…ничего стоящего, способного удовлетворить мой вкус. Курить почему-то расхотелось. ~
POV Лена.
~ Надо бы на воздух, что-то тут душно. Да и, вообще, не хочу больше здесь находиться. Почему-то сводит желудок, наверное, потому, что давно не ела. Так как во рту у меня за последние шесть часов побывало только две сигареты. Ещё этот Абдулов. Тоже мне, учитель нашёлся. Припёрся сюда, перепортил мне весь вечер, учить меня вздумал… Хм. Вообще, что-то он какой-то странный сегодня. И вчера был странным, да и вообще, по жизни, ненормальный он какой-то. Консерватор, блин. Всё у него по старинке – мужик – главный! Хотя, с этим трудно не согласиться. Мне именно этого иногда и не хватает, твёрдой руки, такого, чтобы мог приструнить, когда надо, и приласкать – когда ооочень надо. Так, о чём это я? Ах, да. Так вот, патриархальный он чувак. Иногда меня это безумно бесит. А иногда – нет (ну, когда он молчит). Только вот одно мне непонятно – почему именно я – объект его вечных лекций? Почему не Лерка, не Женька? Хотя они, между прочим, тоже не безгрешны. Но нет же, с самого начала, он как зацепился за мои вредные привычки, так и развивает эту тему по сей день. И всё, что я ни сделаю – всё не так и всё - не то. И друзья у меня неправильные, и цвет их машин ему не угодил, и трусы у меня слишком расписные! В общем, нудный он до безобразия.
Обернувшись, я увидела, как он разговаривает с барменом, смотрит прайс-лист. Ха-ха, нету твоих элитных? Ну-ну. Посмотрим, что ты купишь. Развернулся – я быстро отвернулась, типа так и было.
Надо пойти покурить, как раз будет повод сбежать от него. До сих пор не проходит ощущение, что он меня лапает. Бррр.
Как только он подошёл к столу и как-то вопросительно на меня взглянул, я поспешно бросила:
- Я – покурить, - и, сняв с вешалки куртку, быстрым шагом направилась к выходу. ~
Виталий недоуменно посмотрел вслед отдаляющейся Третьяковой и, постояв пару секунд, направился за ней – ему подышать свежим воздухом хотелось не меньше, чем ей.
Вышел – огляделся – в темноте улицы ничего не разглядеть. С трудом различив метрах в пяти, возле фонарного столба с разбитым фонарём фигурку, которая, сгорбившись и прикрывая одной ладонью от ветра зажжённую зажигалку, подносила к кончику зажатой в губах сигареты крохотный огонёк. Подходить ближе не стал.
Апрельский воздух, уже не холодный, но ещё не до конца прогретый, наполнял лёгкие. И задумчиво выпускающая через нос серый дым девушка казалась хрупкой, даже несмотря на спортивное телосложение. Ни один фонарь не горел, и это Абдулову было даже на руку – не было нужды ни подходить к ней, ни прятаться – она всё равно не видит. Чувство собственной глупости уже прочно засело в его голове, и он понимал, что ничего не понимает. Не понимает, зачем здесь оказался, не понимает, зачем начал распускать руки (пусть было не совсем так, но всё-таки ощущение, что все эти «поглаживания» были лишними, не покидало его), зачем сейчас стоит чуть поодаль и просто смотрит, как она, подложив под правый локоть руку, всматривается куда-то в сторону дороги, поднося ко рту тонкую сигарету. Чёрт, не стоило сюда приходить. Не стоило вообще с ней связываться.
Возникшая практически из ниоткуда тёмная «Хонда» осветила фарами Ленино лицо, и Виталий смог различить на нём облегчённую улыбку. Стало интересно, чему это она улыбается. Вышедший из машины молодой человек направился прямиком к Третьяковой и Абдулов заинтересованно присмотрелся – Лена потянулась к молодому человеку и поцеловала его – то ли в щёку, то ли в губы, этого он разобрать не мог. После этого они проговорили, наверное, меньше минуты, и Третьякова, выбросив недокуренную сигарету, даже не оглянувшись, направилась вслед за парнем и села на переднее пассажирское сиденье, после чего автомобиль, развернувшись, укатил.
Сейчас у Абдулова в голове не было ни единой мысли, кроме, почему-то, одной – той, что он - безнадёжный кретин. Так или иначе, он понял, что оставаться здесь – больше нет нужды, и он, застегнув пуговцы на пальто, направился в сторону ближайшего продуктового магазина – там же неподалёку была припаркована и его машина.
На прилавках, разумеется, ни следа «Ричмонда», или, хотя бы, «Dunhill».
- «Парламент», пожалуйста, - сам не поверил, что сказал это. Но, так или иначе, он был уверен, что если не сделает сейчас хотя бы пару затяжек – просто не сможет вести машину. Никогда ещё ему так безумно не хотелось курить.