Руднева на этот раз совсем сплоховала – шар сорвался с её пальцев чуть раньше, чем нужно, и скатился на бортик, так и не затронув ни одной кегли.
Виталий ухмыльнулся – победа у них в кармане.
Разбежался, запустил шар – и тут же его ухмылка исчезла – на горизонте осталась стоять одна-единственная кегля. Третьякова присвистнула – уж она-то ожидала, что сейчас одним броском Абдулов сделает их победителями. Но, как говорится, не тут-то было.
Женька от радости хлопнула в ладоши, и, похлопав Нюту по плечу, передала ей эстафету. Байдавлетова размахнулась, запустила шар, и сравняла шансы с командой соперников – устояла всего одна кегля. Третьякова, вздохнув, взяла в руки тяжёлый шар. А что, если проверить прямо сейчас?..
POV Виталий.
~ Чёртова игра, надоела уже. Поскорее бы отделаться и уйти отсюда. Покурить, расслабиться, никого не видеть и не слышать. Покурить, покататься по ночному городу, что угодно, только не видеть эти её хитрые глаза и уверенную улыбку, как будто она знает что-то, чего не знаю я. Не видеть, как практически вся нижняя часть её спины бесстыже маячит у меня перед глазами, то когда она наклоняется, чтобы совершить бросок, то, когда она наклоняется за мячом. Вот, как сейчас. Заметив, что она поворачивается в мою сторону, я быстро убрал взгляд с её спины куда-то в сторону, сам не понял, куда. Только спустя секунду понял, что заинтересованно изучаю взглядом подставку для шаров.
- Виталик, - услышал я её равнодушный голос. «Виталик»? Интересно. Не думал я, что она всё ещё помнит моё имя. По крайней мере, из её уст я слышу его крайне редко.
- Что? – я перевёл-таки взгляд на неё и увидел её глаза, в которых не мог прочитать ничего конкретного – их какое-то непонятное, как бы оценивающее выражение сбивало меня с толку.
- Помочь не хочешь? – Она подбросила на ладони тяжеленный шар. Не перестаёт меня удивлять – сколько ж у неё силы? Как только до меня дошёл смысл вопроса, я почувствовал, как жгучее желание закурить сменяется лёгким, да нет, даже не лёгким, а просто невыносимым нетерпением и азартом. Что-то в лесу сдохло?! Неужели она сама, сама просит меня помочь? В прошлый раз ей это, кажется, пришлось не совсем по душе. Или наоборот. Я не понял, если честно. Она так тряслась, так волновалась, у неё так вспотели ладони, её дыхание было таким горячим и урывочным, что я так и не смог разобрать, какое конкретно чувство она сейчас испытывает – отвращение или…Или, или, или…а что «или»? Блин, совсем запутался. Что ж, по-видимому, есть только один способ понять, что же значит это «или» - согласиться ей помочь. ~
Виталий подошёл к Лене, она наклонилась, разбегаться не стала, решив бить с места. Он наклонился вслед за ней, как и в прошлый раз, положил ладонь ей на талию, но в этот раз джемпер был задран выше, чем в прошлый, и Виталий явственно почувствовал вместо мягкой шерстяной ткани не менее мягкую кожу, гладкую, тёплую, от прикосновения к которой, начиная от кончиков пальцев и сквозь всю руку, обхватывающую её худую фигуру, направились гулять по всему телу волнительные, предательские мурашки. Она даже не вздрогнула, как будто так и надо. Тогда он не смог отказать себе в удовольствии немного пощекотать свои нервы, а, заодно, и её нервы. Он буквально на пару сантиметров запустил пальцы под самый край джемпера и уже на этот раз почувствовал, как она, быстро выдохнув, порывисто втянула живот, изо всех сил стараясь не показать своего возмущения по поводу его излишне откровенных прикосновений. Он удивился – она ничего ему не говорит. Вспомнив, что они всё ещё играют, он опустил другую руку параллельно её руке, в которой находился шар, и, легонько проведя пальцами по тыльной стороне её ладони, опустил руку на холодную поверхность шара, чтобы задать ему правильное направление при ударе.
- Готова? – по-прежнему не убирая пальцев из-под джемпера, он наклонил лицо к её лицу и обжёг её ухо излишне горячим, хриплым дыханием. Она тут же, без предупреждения, повернула лицо к нему, сталкиваясь с его потемневшим взглядом, он от неожиданности приоткрыл рот и тут же отстранился на менее взрывоопасное состояние, чувствуя, что ещё чуть-чуть, и ему уже будет не до боулинга. Она, приподняв в легкой, но такой откровенной усмешке уголок губ, исследовала его лицо нагловатым взглядом по маршруту «глаза-губы-глаза» и, снова отворачиваясь к дорожке, не глядя на него, низким, бесстрастным голосом отозвалась:
- Главное, что ты готов. Действуй.
Резкий толчок руки – и жалкая кегля сбита.
- Можешь достать свою руку из-под моего свитера, - резонно заметила Третьякова, как бы «разрешая» ему это сделать. Однако голос её был предельно спокоен и даже немного насмешлив.
Виталий, будто опомнившись, отпустил Лену, и, даже не обращая внимания на вырванную-таки победу, отошёл к дивану, снимая с его спинки своё полупальто.
- Поздравляю с победой, - с лёгкой толикой разочарования обратилась к нему и к Лене Огурцова, и, заметив, что Абдулов явно собирается откланяться, спросила с удивлением: - А ты что, уже уходишь? Может, выпьешь чего-нибудь с нами? За вашу с Ленкой победу? – слегка улыбнулась кудрявая, приобнимая за плечо достающую из кармана мобильник Рудневу.
- Да, я, к сожалению, не могу остаться, - у Абдулова был крайне неоднозначный вид: глаза с неестественным блеском смотрели равнодушно и в то же время немного бестолково, как будто его по голове приложили тяжёлым и очень тупым предметом. Он взял куртку с дивана и, кивнув, покинул зал.
Впрочем, у Третьяковой вид был не более интеллектуальный – она со сложенными на груди руками стояла, опираясь спиной о стену и провожала непонятным, немного растерянным взглядом спину только что вышедшего мужчины, а потом, толчком отлепившись от стены, подошла к девчонкам и бодро поинтересовалась:
- Ну, что? Я, так понимаю, как победитель, проставляюсь? – и гордо подняв подбородок, улыбнулась во все тридцать два.