Будто на автомате, села за столик на отодвинутый Абдуловым стул, повесила на ручку стула олиплийку. Он сел напротив – и она всё-таки решила осмотреть его лицо повнимательнее, как бы другими глазами.
Лицо спокойное, брови, уже привычно – чуть приподняты, в глазах тёплый огонёк, а на губах как будто намечается улыбка, но всё никак не возникает в открытую… Спрашивать, почему он её сюда привёз, она не стала – она и так прекрасно это знала и ещё она знала, что даже если спросит его об этом, он всё равно сумеет перевести тему на что-нибудь другое, как несколько десятков минут назад, когда он подошёл к ней возле ворот школы.
Встретившись с его вопросительным взглядом, она резко опустила глаза – зачем, и сама не могла понять, может быть, просто не знала, каким взглядом на это ответить? Так или иначе, она просто молча открыла меню и уставилась в перечень блюд.
Буквально через пару минут Виталий, видимо, решил первым прекратить эту игру в «молчанку»:
- Что ты будешь?
Третьякова оторвала взгляд от меню и, подняв глаза, немного стушевалась – всё то время, пока она тупо упиралась взглядом в меню, она вовсе не пыталась сделать выбор – взгляд, почему-то, не цеплялся ни за единое слово. И поэтому она, постаравшись придать лицу беспечное выражение, ответила:
- Не смогла определиться. Буду то же, что и ты. На твой выбор, - с каким-то невольным вызовом закрыла меню Лена, отложила его в сторону.
Абдулов немного удивлённо посмотрел на неё, но, ничего не сказав, просто подозвал официанта и сделал заказ, не забыв при этом добавить: «И девушке то же самое».
- У меня всего сорок минут. – Зачем-то предупредила его Лена, присаживаясь в кресле поудобнее. Ресторан, в который привёз её Абдулов, Лене понравился – тёмно-коричневые стены с золотистым тиснением на плинтусах вверху и внизу, бархатные шторы, воздушные гардины, шикарные люстры из явно натурального хрусталя пленили своим великолепием, заставляли поверить, что ты попал в какой-то старинный зАмок.
- Я думаю, мы успеем, - с нотками небрежности в голосе отозвался Виталий, кладя ладони на стол и сцепляя их в замОк.
- Успеем что? – кажется, слишком удивленно спросила Лена, которая, судя по всему, всё происходящее воспринимала не совсем адекватно – так, будто видит и слышит этого человека впервые, а себя – узнает заново.
Виталий усмехнулся – неужели он смог настолько удивить Третьякову, что она стала тормозить? То на отражение своё пялится, как на незнакомого человека, то заказ сделать сама не в состоянии, то вот сейчас странно реагирует на его, казалось бы, ничего не значащую фразу. Тем не менее он невольно залюбовался той растерянностью, которая сейчас была изображена на её лице, залюбовался этими изогнутыми в удивлённые «домики» бровями, созерцать которые он имел возможность крайне редко – только в то время, когда вечно лохматая Ленка убирала чёлку под ободок. Но, к счастью, делать это она стала всё чаще и чаще. Какие же всё-таки у неё красивые брови – и нос, когда чёлка убрана назад, кажется чуть острее, что придаёт её лицу какой-то дополнительный оттенок озорства. Чёрт, снова он думает не о том. Точнее, думает не тогда. Не в то время, когда надо думать, а в то, когда надо говорить – собственно, именно его ответа она и ждёт, опираясь основаниями кистей о край стола.