Вот и сейчас Виталий лишь задумчиво улыбался, читая пришедшую на мобильник смс: «У меня на сегодня крайняя сцена. Через двадцать минут возле кофейного автомата:)». Через двадцать минут он послушно находился возле огромного кофейного агрегата, блуждая взад-вперед, ожидая опаздывающую Третьякову. И, только он взглянул на часы, как почувствовал уколы пальцами под рёбра, усмехнулся и повернулся.
- Опаздываем, - он покачал головой, протягивая руки к Лене, которая, оставив одну ногу в сторону, небрежно оттягивала карманы джинсов засунутыми в них ладонями.
- Куда ручонки свои тянешь? – наигранно возмутилась она, пятясь назад. И, увидев в глазах мужчины явное нетерпение, добавила: - Ну не здесь же, - и почувствовала, как мужская ладонь смыкается на её запястье.
Как только он потянул её за собой, Лена уже в который раз почувствовала чувство приятного тёплого волнения где-то в районе желудка, отчего ноги стали будто ватными и сами послушно плыли за направляющимся в сторону гримёрной мужчиной.
Хлопок двери, холодная поверхность стены, заставляющая вздрогнуть от прикосновения к ней спиной – и тёплые губы, которые согревают и заставляют забыть о том холодке, который бегает по спине. Несколько торопливых поцелуев – и уже настоящий, глубокий, нежный, нетерпеливый. Горячее дыхание на шее и влажное прикосновение к покрытой мурашками коже.
- Леночка, - услышала она сквозь туман, который наполнил голову до отказа.
Леночка… так её называли крайне редко. Обычной формой её имени были: «Ленк», «Ленка», «Леныч», «Ленок» и всё в подобном роде. «Леночкой» ещё называла только мама, с которой она так редко видится.
- Ммм? – промычала она, так как сил на то, чтобы произнести что-нибудь более связное, просто не было: колени подкашивались, губы горели огнём, а руки нетерпеливо гладили мужскую шею.
- Поехали со мной на эти выходные на шашлыки? – спросил он и продолжил нежно прикасаться губами к белоснежной шее, прямо за ушком, отчего Лена, услышав его предложение, нехотя открыла глаза и, выдохнув, с сожалением в голосе отозвалась:
- Не получится, - она судорожно вздохнула, почувствовав, как губы покинули пригретое местечко, и по этому участку кожи гуляет неприятный холодок.
- А в следующие выходные? – с надеждой взглянул ей в глаза мужчина, держа одну ладонь на её талии, а другой упираясь в стену с другой стороны от девушки.
- Ни в следующие, ни в последующие и, вообще, ни в ближайшие два месяца не получится… - Опустила взгляд Лена на свои кеды и была рада, что не убрала с утра чёлку под ободок – так она хотя бы скрывала её виноватый взгляд.
- Почему? – в его голосе слышалась горечь и настороженность. А голубых глазах видна была попытка прочесть ответ на её лице.
- Через три дня я уезжаю на гастроли. На два месяца. – Рука с талии медленно переместилась на стену, и теперь Третьякова оказалась в оцеплении – по обе стороны её свободу ограждали две сильных руки. Он посмотрела на него – в его глазах сейчас читалась обида. Нет, не на неё обида, разумеется, а обида на обстоятельства. На обстоятельства, которые, соединив двух людей, тут же разбрасывали их в разные стороны.
- Чёрт, я совсем забыл. – Он убрал руки, предоставляя Ленке свободу. Провёл пятернёй по волосам, отвернулся и, отойдя от Лены, сел на диван. – Это очень долго.
- Да, это долго. – Лена обречённо отлепилась от стены и, нахмурившись, направилась к двери. – Прости. Я совсем забыла тебе об этом напомнить, - мужчина кивнул, глядя куда-то вниз, опираясь локтями о колени и сложив ладони «домиком», перекрестив пальцы. Лена, недолго думая, покинула гримёрку и, чувствуя, что настроение резко сменило градус, направилась в ларёк, за вещью, к помощи которой не прибегала уже три дня. Удивительно, но к сигаретам её не просто не тянуло – она о них попросту забывала.
А сейчас вдруг захотелось курить. Сильно, просто непреодолимо. Однако, только купив пачку, она, на удивление, решила потерпеть до дома, засунув её поглубже в карман куртки. Казалось, одно только осознание того, что в её кармане лежат сигареты, которые, в случае чего, выступят в качестве действенного антидепрессанта, грело её душу и успокаивало нервы.
Вечер в компании сигареты – совсем неромантично и, даже можно сказать, пошло. И, что самое противное – купленный «Парламент» попросту, что называется, не хотелось в рот брать. Настолько казался искусственным его вкус, что Лена поморщилась, попытавшись сделать первую за три дня затяжку. Стало противно, и она потушила сигарету о дно пепельницы. И в этот же момент раздался звонок в дверь.
Подойдя к двери, взглянула в глазок – сердце ударилось резко и глухо и снова продолжило отбивать нужный ритм.