Рождение КБ Лавочкина, Горбунова и Гудкова связано с войной в Испании. Именно она ясно показала, что советская боевая авиация остро нуждается в новых, современных самолетах, в первую очередь – истребителях. Впервые в небе Испании в воздушных боях встретились скоростные истребители-монопланы И-16 и Bf 109. Уроки из событий извлекли обе стороны, но каждая по-своему. Если немцы спешно модернизировали свой «Мессершмитт» и уже в августе 1938 г. господство в воздухе полностью перешло к авиации Франко, то у нас пересажали многих конструкторов и директоров заводов, часть штаба ВВС и летчиков, вернувшихся из Испании.
В 1938 г. Лавочкин по приглашению А. Н. Туполева пришел работать в Главное управление авиационной промышленности, в Наркомат оборонной промышленности. Наркоматом в то время руководил Михаил Моисеевич Каганович, брат Лазаря Кагановича. Начальником самолетного отдела был Владимир Петрович Горбунов. В его отделе работало 30- 40 человек. К нему и попал С. А. Лавочкин. Там же работал и Михаил Иванович Гудков. Они курировали авиационные заводы. Лавочкин еще подрабатывал в БРИЗе Главсевморпути, где О. Ф. Каплюр строил катера из специальной пластифицированной древесины – «каплюрита».
Однажды Горбунов вызвал к себе Семена Алексеевича:
– Слушай, Семен, тебе осточертело, наверное, уже заниматься переписыванием писем в нашем ГУАПе. Давай попробуем выйти с ходатайством – с предложением построить истребитель. Сейчас очень благоприятная для этого обстановка. В правительстве крайне недовольны результатами воздушных боев в Испании, у военных появились совершенно новые требования к современному истребителю, а не так давно во Франции мы закупили мотор фирмы Ilispano Suiza, позволяющий установить пушку в развале цилиндров.
Семен Алексеевич был у Горбунова в отделе, пожалуй, самым образованным и квалифицированным специалистом. После защиты дипломного проекта Лавочкина направили в КБ Ришара. Проработал он там недолго – ушел вместе с заместителем Ришара, Лавилем, в БНК (Бюро новых конструкций). После закрытия бюро Семена Алексеевича перевели в ЦКБ, в бригаду В. А. Чижевского. Еще через год он попал в КБ Д. П. Григоровича, а потом его «сманил» к себе Л. В. Курчевский, предложив вместе с С. Н.Люшиным разработать пушечный истребитель – ЛЛ. Там Лавочкина приметил Туполев и пригласил работать в ГУАП.
Поэтому Горбунов обратился именно к Лавочкину:
– Знаешь что, недели через две- три у Сталина опять состоится совещание по разбору испанских событий. Давай я тебе выделю отдельную комнату, прикреплю к тебе машинистку – садись и работай.
. Прекрасно зная возможности нашей авиационной промышленности, они как-то единодушно согласились на том, что предлагать надо цельнодеревянную машину. Горбунову уже были известны желания военных: максимальная скорость – не менее 600 км/ч, летчик должен быть защищен броней, протестированные баки, пушечное вооружение.
В то же время главный инженер одного из заводов, Л. И. Рыжков, разработал технологию изготовления нового материала – дельта-древесины. Она имела значительно большую прочность, чем обычное дерево, но была, естественно, и тяжелее. И все же в силовых элементах конструкции ее применение обещало определенные преимущества по сравнению с обычной древесиной. Да и обычное дерево хорошего качества в больших количествах доставать было все труднее, а дюралюминий еще оставался дефицитным материалом.
Лавочкин сел в эту комнату и начал творить. Тогда же он получил и чертежи на пушечный мотор. Этот мотор во многом и определил облик будущего истребителя. Примерно через неделю эскизный проект, еще в очень сыром виде, был готов. Сделали предварительную весовую сводку, определились габариты машины.
А еще недели через две Горбунов и Лавочкин отправились со своим проектом к М. М. Кагановичу. Было это в конце 1938 г. или в самом начале 1939 г., потому что 11 января 1939 г. НКОП уже разделили на четыре самостоятельных наркомата, в том числе появился и наркомат авиационной промышленности.
В приемной у Кагановича сидел, дожидаясь приема М. И. Гудков. Горбунов спрашивает:
– Ты тут что делаешь?
– Вот, хочу подписать у Михаила Моисеевича несколько писем.
Горбунов, а он был достаточно авторитетным лицом в Главке, обратился к секретарю: